— Ни за что на свете. — Я не знала, на какой мы высоте, но здесь было холодно. Я крепко зажмурилась. — Мы просто висим в небе? Плывем? — Это жутко меня нервировало. Я всегда считала, что люди созданы с ногами потому, что должны ходить по поверхности планеты. Ключевое слово по поверхности: не над ней, не под ней.

— Ты чувствовала бы себя лучше в одном из тех приспособлений, которые так часто падают и разбиваются?

— Не часто.

— И одного падения достаточно, чтобы оборвать человеческую жизнь, и все же вы рискуете. Люди нерациональны и глупы.

— Тут один нерациональный и глупый человечек очень хочет ощутить почву под ногами.

— У меня для тебя подарок, МакКайла. Я… как вы там говорите… — В'лейн замолчал, и я с удивлением поняла по его голосу, что он меня дразнит. — Ах да, вспомнил. Потрудился. Мне пришлось потрудиться, чтобы добыть для тебя этот подарок. Я не просто махнул своей волшебной рукой.

Он дразнил меня. А я не знала, что меня беспокоит больше: то, что я повисла в ночном небе, или то, что В'лейн меня поддразнивает. Гроссмейстер говорил, что превращение в человека изменило его. Почему изменился В'лейн?

— Это лучший способ показать мой подарок.

— Я посмотрела вниз, когда мы тут оказались. Там очень темно. И, кажется, я видела звезды.

— Звезды над нами. Посмотри снова. — По его тону мне стало ясно, что либо я соглашусь, либо мы провисим в небе до самого утра.

Я вздохнула и открыла глаза, бросила быстрый и перепуганный взгляд вниз и снова зажмурилась. Но когда до меня дошло, что я увидела, мои глаза тут же распахнулись. Мы были в тысячах футах над землей, а далеко внизу сияли городские огни.

Городские огни! Под нами было сияние, которое могло принадлежать только большому городу.

— Я думала, электричество отключилось повсюду! — воскликнула я.

— Я работал с другими Видимыми, чтобы оно было восстановлено, — с гордостью ответил В'лейн.

— Где мы?

— Под нами твоя Атланта. На побережье огни Саванны. — Он указал рукой. — А там Ашфорд. Я обещал тебе, что буду оберегать твоих родителей. Когда Бэрронс буквально на несколько минут опередил мою попытку освободить тебя, я решил позаботиться о тех, кто тебе дорог. Бэрронс до сих пор ни разу не подумал о них. Темные Зоны, которые поглотили города по соседству с твоим домом и грозили разрастись, были истреблены. Электричество восстановлено. Даже сейчас люди учатся защищаться. Мой подарок тебе — возвращенная Джорджия.

Я посмотрела вниз, на огни, потом снова на него.

— А ты можешь сделать то же для всего мира?

— Большая часть нашей силы рождена способностью манипулировать измерениями, недоступными вам, но ткань человеческого мира слишком… вязкая, плотная; законы вашей физики не настолько… гибкие, как наши. Это вмешательство потребовало много времени и совместной работы других Видимых и людей.

В переводе с языка В'лейна это означало «нет». Он сделал это для меня и не собирается делать больше.

— Твои родители в безопасности. Ты хотела бы их увидеть?

Я сглотнула внезапно образовавшийся в горле комок. Мама и папа были там, внизу. В одном из огоньков под моими ногами, в одном мгновении телепортации. Впрочем, они всегда были в одном мгновении телепортации, но почему-то в Дублине, когда нас разделяли тысячи миль, мне было легче об этом не думать. Чтобы не было больно, чтобы не волноваться, не рискнуть и не выдать моим врагам их существование, мне пришлось запереть маму с папой в сундук для запретных мыслей. Неужели Алина тоже так поступала?

Я затаила дыхание. Мне нельзя. Я же знаю, что нельзя.

— Перенеси меня к «Кирпичному», — сказала я. — Оттуда я пойду пешком.

Я была здесь и не могла удержаться. Я хотела снова увидеть свой мир. Пройти по улицам родного города, засаженным дубами и магнолиями. Хотела узнать, найду ли я след той девочки, которая бродила по этим улицам, или ее бесследно затянул темный кошмар Фей. Я не рискну попасться кому-то на глаза, я буду держаться в тени, делать это я в последнее время наловчилась.

Я чуть качнулась, когда мои ботинки коснулись мостовой.

«Кирпичный» стоял, где ему и положено, на большом участке между двумя довоенными зданиями. Свет горел и внутри, и снаружи. Ничего не изменилось. Я торопливо прошла по дорожке и заглянула в окно.

О, как же я ошибалась! Изменилось все. Полиция Ашфорда, пожарные, мэр и примерно сотня горожан были внутри, и мне не надо было открывать окно, чтобы узнать, что они обсуждают стратегию обороны. Стены рухнули, и весь мир об этом знал. Если бы национальная пресса все еще работала, все заголовки были бы посвящены только этому. Фейри выбрались наружу, и я сейчас смотрела, как простые люди моего города готовятся защищаться. Мне хотелось войти и помочь им. Научить. Взять оружие и защитить.

— Твое место и твоя цель не здесь, МакКайла.

Я заставила себя отвернуться и раствориться в ночи.

Для января в Ашфорде было очень тепло, но ничего необычного в этом не было. Бывало, на Рождество бушевала снежная буря. А иногда я встречала этот праздник в шортах и майке. Сегодня был вечер для джинсов и футболки.

Я шла, глубоко дыша. В это время года тут ничего не цветет, но я могу поклясться, что Глубокий Юг всегда пахнет магнолиями, дикими азалиями, сладким чаем и цыпленком, которого кто-то где-то жарит. Через месяц по всему городу зацветут анютины глазки — в Ашфорде по ним с ума сходят! — а за ними нарциссы и тюльпаны.

Я была дома. Я улыбнулась.

Здесь было безопасно!

Ни Теней, ни Невидимых, и повсюду свет.

От облегчения я крутанулась на одной ноге посреди улицы.

Как я соскучилась по своему миру! Какой потерянной я чувствовала себя вдали от дома!

Все выглядело так же, как раньше. И у меня было чувство, словно я никуда и не уезжала. И мне казалось, что, пройдя еще пять кварталов, я увижу маму, папу и Алину, играющих в скраббл и ждущих моего возвращения с поздних занятий или с работы (чтобы надрать мне петунию, потому что Алина и папа знали слова, которые любому нормальному человеку и словами-то не кажутся, — вроде «орт» и «тетрагональ», — ну правда, ну кто знает такие слова?), и мы будем смеяться, и я буду думать о том, что мне завтра надеть, а потом отправлюсь спать, и беспокоить меня будет только одно: подействует ли моя жалоба на «OPI» и продолжит ли компания выпускать лак моего любимого оттенка. (Подействовала, и они прислали мне прекрасный розовый с золотом сертификат, где говорилось, что я почетный член «OPI». Этот сертификат я с огромной гордостью повесила рядом с туалетным столиком, за которым делала прически и наносила макияж. О испытания и несчастья моей беззаботной юности!).