Еще я узнала правду о маме. Теперь мне приходится буквально прогрызаться сквозь воспоминания. Многие из них внезапно встали на свои места, как кусочки мозаики, которую мне подарила на день рождения бабушка. Постепенно вырисовалась общая картина.

Как мама отреагировала на мой рассказ о сумасшедшей поездке и о том, что Мэтти нас чуть не угробил. Она ни на секунду не засомневалась в моих словах, не стала разубеждать меня. Какие еще могут быть объяснения? Она поверила, что он способен на такое потому, что сама была не лучше. Потому что знала о его темной стороне, потому что вместе с ним творила зло.

Вот почему мама твердила, будто виновата в том, что он оказался в тюрьме. Как она отмахивалась от моих уговоров ходить с работы безопасной дорогой и сменить прическу. Насколько точно она соответствовала составленному полицией психологическому портрету преступника. Одиночка, избегающая общества других людей. Даже жестокость к животным, если вспомнить ее коробку с косточками, которые она собрала в детстве, а потом хранила в ящике у кровати.

Я много думала о маминых любимых фразочках. «Поставь себя на место другого». «Не позволяй никому решать, кто ты есть». «Важно одно лишь сердце».

Гадко это признавать, но Мэтти был прав. Все, чему меня учила мама, она где-то вычитала и переписала на стикеры. Он говорил, что только аморальные люди прикрываются чужой нравственностью. Иллюзия достоинства. Уж ему ли не знать…

Как бы тяжело ни было все это признать, отсутствие сомнений делает мою жизнь легче. В этот раз мне не приходится гадать, как в случае с Мэтти.

Говорят, что правда освобождает. Такой афоризм вполне мог оказаться на мамином стикере. Правда действительно меня освободила. Я больше не виню себя за прошлое. Я ищу способ принять его и жить дальше.

Недавно я узнала кое-что о Десе. Ханна, наша новая соседка снизу, работала в саду: копала глубокую яму, чтобы посадить оливковое дерево.

– Никогда не угадаешь, что я нашла, – сообщила она, демонстрируя урну с потертой надписью «Мама».

Ханна показала, где откопала ее, и я сразу вспомнила ночь, когда Дес разравнивал лопатой землю. Нет, он не прятал тела, он захоронил останки своей матери. Вероятно, уже тогда он спланировал самоубийство и прежде хотел упокоить ее.

Раньше я побежала бы к себе в комнату. Притворилась бы, что не испытываю эмоциональных страданий, только физическую боль. Теперь я так не делаю. Не пью уже больше месяца. Вступила в группу анонимных алкоголиков, читаю с ними молитву о спокойствии. Меня еще манит лезвие, особенно ночью, когда просыпаются призраки прошлого. Однако выяснилось, что справляться с горем легче, если не режешь себя ножом.

Дженис говорит, что это длительный процесс и восстановление займет время. «Нужно долго шагать по тоннелю, чтобы в конце увидеть свет».

Мой куратор в группе говорит, что наносить себе раны – не выход. Они только добавляют поводов для сожалений.

Так и есть. В плохие дни мне сложно встать с кровати, приходится заставлять себя дышать. И все же я двигаюсь в правильном направлении. Становлюсь хозяйкой своего прошлого. Осознаю, что я тоже жертва, что тоже едва выжила.

Сегодня я следую совету Дженис и пишу письмо себе-ребенку. Так долго я мучительно хотела предупредить малышку Софи о том, что ей предстоит. Хочу сказать себе маленькой, что страх – это предостережение, которое посылает нам мозг. И мама врала: мне нельзя было успокаиваться, мне следовало бояться.

Я сижу за кухонным столом, грызу колпачок ручки. Кофе стынет. Бастер свернулся на своей лежанке, положил морду на передние лапы.

– Не знаю, с чего начать…

Пес поднимает голову, указывает носом на окно. У него на все один ответ – гулять. Зачем сидеть дома, если можно пойти на прогулку?

На прогулку…

Я вывожу ручкой первые слова.

«Софи!

Так много нужно тебе рассказать, что я не знаю, с чего начать. Наверное, с коршуна. Это не самое начало, но почему бы и нет…»

Пока пишу, что-то во мне меняется. Становится легче, я могу дышать полной грудью.

Наверное, это далеко не конец. Скорее, начало.

В голову приходит одна мысль… От прилива энергии я буквально подпрыгиваю на ноги. Встаю, хожу по кухне, говорю сама с собой, как сумасшедшая. Меня охватывает решимость.

Однажды Дженис сказала, что это не история Мэтти, а моя. И что мне решать, чем она закончится.

Все эти годы я отказывалась делиться своей версией, считала, что не заслуживаю права голоса. Хотя заслуживаю или нет, уже неважно. Я обязана.

Мэтти хотел меня обидеть и для этого вызвал в Бэттлмаут. Думал напоследок продемонстрировать свою власть надо мной. То, что он рассказал о маме, стало последним его торжеством, последним отчаянным ударом.

Чтобы выдать ее секрет, Мэтти пришлось выдать себя: он виновен, несмотря на все свои заверения в обратном. Убийства начались в 1977-м, на четыре года раньше, чем считалось.

Теперь, когда я выяснила правду, все должны ее узнать. Заяви я в полицию раньше, жертв было бы меньше. Однако я могу помочь семьям погибших, пролить свет на случившиеся исчезновения, которые раньше не связывали с Мэтти. И с мамой.

С одной стороны, мне страшно, как отреагируют люди. Наверное, возненавидят меня, будут винить за то, что я так долго молчала. Я сама себя за это винила. И все же я должна это сделать. Исправить ошибки. Встретить лицом к лицу то, от чего так долго убегала. И жить дальше.

Поэтому я сажусь поудобнее, чувствую кожей теплое весеннее солнце и записываю историю, которой так давно мечтала поделиться.

«Тебе кажется, ты знаешь, как все было. И мне кажется, я знаю. Но что нам на самом деле известно?»

Благодарности

Есть истории, про которые думаешь: да, неплохо было бы про это написать. А есть такие, которые невозможно не поведать. Ты просто сгораешь от желания это сделать. Роман, который вы держите в руках, воспламенил меня с первой же строки. Вот те, без кого свет этого огня никто не увидел бы:

Мой агент, феномен по имени Дэвид Хедли. Лучшего вдохновителя и попечителя мне не найти.

Команда издательства «Quercus»: великолепная, проницательная и глубоко уважаемая мною за энтузиазм и интуицию редактор Стефани Бирверт, словно обладающая врожденным пониманием моих стремлений; Эндрю Смит, создавший изумительную обложку, точно передающую дух книги; Кристи Ховарт и Шарлотта Уэбб; Кэт Бердон, Джон Батлер, Ханна Робинсон, Ханна Уинтер, Бетан Фергюсон, Дэвид Мерфи и