Он был назначен первым официальным агентом России в Греции. Так как Лондонский договор от 6 июля 1827 г. предусматривал посылку в Грецию только консулов, то в Петербурге решили не придавать Булгари какого-либо официального статуса. В его верительной грамоте говорилось только, что ему поручено установить между Россией и Грецией официальные отношения, вытекающие из Лондонской конвенции. Миссия Булгари носила временные характер, вместе с ним прибыл чиновник МИДа В. Н. Панин, который должен был занять место представителя России в Греции. О характере этой миссии вице-канцлер К. В. Нессельроде 3 (15) июля 1828 г. сообщал Каподистрии: «Если Вы, г-н граф, сочтете полезным, чтобы, непосредственно познакомившись с людьми и с положением дел и обсудив с Вами насущные вопросы, он [Булгари] лично доставил нам Ваши сообщения, дополнив их устными разъяснениями, ему будет разрешено вернуться в штаб-квартиру, аккредитовав при в. с-ве графа Панина»[438].

Греки, служившие в России и с большим рвением исполнявшие свой долг, считали, что эта служба дает им благоприятные возможности для того, чтобы действовать и в интересах своей родины – Греции. Братья Булгари в этом отношении не являлись исключением. Я. Н. Булгари в 1820 г., уже после выхода в отставку, вступил в Филики Этерию – тайную организацию, готовившую восстание в Греции, – и оказал ей большую материальную поддержку[439]. Каких-либо данных о принадлежности к тайному обществу М. Н. Булгари не имеется, но в своих официальных документах он предстает как ходатай за греческое дело. В июле 1827 г., еще до приезда в Грецию, он представил в Министерство иностранных дел России записку о взаимоотношениях России с новым греческим государством. В ней говорилось, что судьба Греции тесно связана с Россией и что для того, чтобы Греция могла поддерживать российскую политику на Востоке, ей нужно дать сильное правительство, экономическую поддержку и надежные в оборонном плане границы на севере. Российский дипломат предлагал включить в состав Греции Эпир, Фессалию и остров Крит[440].

На своем пути в резиденцию Каподистрии Булгари побывал в Наварине, в лагере Ибрахим-паши, в момент эвакуации египетских сил из Мореи. Там он стал свидетелем тяжких сцен, когда греческие рабыни представали перед представителями трех держав, которым поручалось выяснить, следуют ли они за своими хозяевами в Египет добровольно или по принуждению, и почти все они, запуганные или под угрозами, отвечали на этот вопрос, что покидают свою страну добровольно. Булгари был возмущен тем, что присутствовавшие при этой процедуре переводчики трех союзных держав не побуждали этих пленниц высказаться добровольно о своих намерениях. Благодаря его вмешательству нескольких гречанок все же удалось спасти от насильственной отправки в Египет[441].

Как уже говорилось, М. Н. Булгари прибыл на остров Порос, где находился тогда президент Греции. Вечером 5 (17) сентября 1828 г. он сразу же известил Каподистрию о своем прибытии и попросил сообщить, когда тот сможет его принять. Президент изъявил желание принять его немедленно. На этой встрече российский представитель вручил главе греческого государства свои верительные грамоты. В своих донесениях от 6 (18) и 7 (19) сентября 1828 г. Булгари изложил свои первые впечатления о положении в Греции и первостепенных шагах, которые нужно было предпринять президенту для обеспечения ее интересов. Он положительно оценил результаты усилий Каподистрии по восстановлению общественного порядка и налаживанию системы государственного управления. По мнению Булгари, в результате этих усилий внутренняя ситуация в стране улучшилась: «Законы на деле начинают уважаться, налоги, которые в некоторых отношениях увеличились втрое, платятся, и правительству повинуются. Эти первые результаты делают честь просвещенной администрации графа Каподистрии».

В первых же беседах между главой Греции и российским представителем обсуждался также ход военных действий на греческом фронте в связи с русско-турецкой войной. Булгари посоветовал Каподистрии возобновить активные операции против турецких войск, независимо от поступления ежемесячной субсидии в 500 тыс. рублей, которые Греция получала от России. Булгари высказывал в своем донесении мнение, что необходимо срочно предоставить Греции новую денежную помощь для активизации находящихся в Эпире, Фессалии и Македонии греческих войск, что отвлекло бы турецкие силы с русско-турецкого фронта[442].

В последующих своих донесениях российский представитель подробно касался внутриполитического положения Греции. Булгари подчеркивал, что правителю Греции пришлось действовать в исключительно сложных условиях при активном противодействии его власти англо-французской агентуры и проанглийской партии. Декреты Национального собрания о назначении англичан (генерала Чёрча – главнокомандующим сухопутными греческими войсками, а лорда Кохрейна – военно-морскими силами) наделили их властью, сводящей на нет полномочия правительства. В таких условиях, как полагал Булгари, президенту ничего не оставалось, как «приостановить действие Тризинской конституции, распустить Законодательный совет, который, согласно этой конституции, должен был сосуществовать с исполнительной властью, – одним словом, создать и организовать новое правительство и навязать Греции диктатуру, которая одна могла ее спасти». После этого противники Каподистрии стали активно добиваться срочного созыва Национального собрания. По сведениям Булгари, находившегося тогда в Греции, английский и французский посланники в Константинополе Ч. С. Каннинг и А. Ш. Гийемино добивались того же от Каподистрии по официальным каналам. Сам же Булгари настоятельно рекомендовал президенту воспрепятствовать созыву Национального собрания, чтобы «не подвергать родину неизбежной катастрофе», «воспользоваться всей полнотой власти, прибегая в случае необходимости к самым решительным мерам, чтобы предотвратить событие, которое станет причиной и началом полного развала в Греции». Петербургскому кабинету Булгари советовал «изыскать средства», чтобы «оказать по возможности преобладающее влияние на выборы и на депутатов в случае, если созыв Национального собрания станет абсолютно необходим». В частности, он предлагал выделить деньги для подкупа большинства депутатов, чтобы они санкционировали действия администрации и облекли Каподистрию неограниченной властью на будущее[443].

Действия Булгари с целью помешать созыву Национального собрания получили полную поддержку российского правительства. В депеше вице-канцлера К. В. Нессельроде от 5 (17) декабря 1828 г. российскому представителю в Греции указывалось, что, добиваясь «умиротворения Греции», Россия и остальные дворы «должны ставить себе главной целью подавление революции». Можно сказать определенно, что существование представительной системы в Греции явно вызывало раздражение российского самодержца. Тем не менее, как говорилось в депеше К. В. Нессельроде, «император не может слишком настойчиво рекомендовать проявлять в этом деле непреклонность». В Петербурге, в частности, не приняли предложения Булгари подкупить депутатов Национального собрания, если оно будет созвано, так как сочли, что такой шаг «претит морали»[444].

В то же время настояния Булгари об оказании Греции финансовой помощи получили положительный отклик. 31 марта (12 апреля) 1829 г. вице-канцлер переслал ему документы на предоставленную Николаем I Греции субсидию в 1 млн рублей. Российский представитель должен был незамедлительно вручить их Каподистрии[445]. Россия оказывала поддержку правителю Греции и в решении вопроса о границах греческого государства. При этом из Петербурга Каподистрии