— Сложнее было снимать эти чертовы металлообои: рабочие, которых я нанял, смылись. Пришлось дожидаться других умельцев, ну, и друзья помогли. Прочее — заслуга маэстро,*3 — я узнала этот голос; Исайя заговорил так неожиданно, что я подскочила от страха.

Прижав руку к взволнованному сердцу, резко оборачиваюсь к хозяину заведения. Почему он одет так заурядно? Где же его костюм? Мне кажется, Исайя был бы крутым Уиллом Тёрнером из «Пиратов Карибского моря»!

— Ты напугал меня.

Он ничего на это не отвечает. Рассматривает с интересом мой образ и задерживает взгляд на головном уборе, который обрамлен крошечным белым кружевом. Исайя выпячивает нижнюю губу, а затем дает оценку:

— Классно, — проходится языком по верхней губе, что меня порядком смущает. — Красная Шапочка? Шарлю бы понравилось.*4

— Я думала, тот, кто устраивает костюмированную вечеринку, и сам обязательно будет выглядеть соответствующе.

Он игнорирует мое замечание, зато не брезгует нападением:

— Поменяла номер телефона, да? Удалила аккаунты в социальных сетях, но оставила «Инстаграм», — жестко упрекает меня Исайя. — И сколько бы Марк ни пытался достучаться до тебя, ты игнорировала каждое сообщение.

Настроение моментально портится. Я машинально придаю гордую осанку дрожащему телу.

— Это не твое дело, — стараюсь ровно дышать.

На удивление, он быстро соглашается. Кивнув, придвигается ближе, из-за чего я вжимаюсь спиной в косяк.

— Ты права, это меня не касается. Разбирайтесь сами.

Какая же умница. Похвалить его, что ли?

— По-моему, у кого-то появились зубки, — нагло ухмыляется Исайя и протягивает руку, чтобы коснуться ею моих волос. — Или я ошибаюсь?

Мгновение — и бизнесмен срывает красную ленту с длинных распущенных прядей. Я так долго пыталась завязать безупречный узел, а он с легкостью все испортил. Исайя стоит совсем рядом, возвышаясь надо мной, но ему приходится отойти, когда две чересчур разукрашенные девушки «подплывают» к нам. Прежде чем пройти в самый красивый зал во всем клубе, они целуют его в обе щеки и благодарят за прекрасный вечер. Из-за бравурной музыки всего не расслышать, но смысл понятен. А после «стюардессы» направляются к неунывающим мужчинам, что встречают тех с торжествующим хищным оскалом.

Исайя снова уничтожает расстояние между нами.

— Осторожней, Красная Шапочка, — произносит он, опустив ленту в ложбинку моей груди, — говорят, в лесу водятся волки.

Я нахожу Джемму у барной стойки, длиной в Австралию. Она весело общается с одним из пестро разодетых парней, столпившихся у коктейльно-алкогольного пристанища. Подруга, подбежав ко мне, широко улыбается и ведет к собеседнику, с которым здесь познакомилась. Но когда мы подбираемся к знатно напившемуся «Индиане Джонсу», я узнаю в нем Гвидо — фотографа, с которым работает наша благотворительная организация «Якорь». Трудно, правда, выявить в этом вторничном пьянице своего приятеля.

— Смотри, кого я встретила! — шалеет от радости Джемма.

Она, сложив ладони в молитвенном жесте, переводит взор от меня на кудрявого Гвидо. Тот, похоже, вспомнил меня. Его губы принимают форму буквы «О», а потом он крепко обвивает мою шею жилистой рукой.

— Ка-та-а-ли-нпф!.. — провозглашает он мне на ухо неразборчивым пьяным голосом.

Мое имя слетает с его языка вязкой патокой. римский фотограф не разменивается на пустые разговоры — переходит к тому, что для него первостепенно. Он указывает на меня пальцем ладони, в которой нетвердо держит бутылку пива. Капли хмельного напитка разбрызгиваются в разные стороны, когда Гвидо трясет рукой.

— Ка-та-а!.. — В этот раз мое имя он изрекает только на половину, после чего звучно икает. — Прости…те! — чуть, наконец, отстранившись, фотограф прыскает в кулак. — Это было кру…то, да? — продолжая икать, он заявляет. — О, это было кру…кру…то!

В попытках достать что-то из кармана широких штанов, Гвидо роняет на сияющий синим цветом пол веревку, которая служит дополнением к облику вымышленного персонажа. Игрушечный пистолет остается в кобуре, хоть Гвидо Анджелис задевает кожаный чехол, и теперь пластмассовое оружие торчит выше, грозя вот-вот вывалиться из набедренной кобуры. В итоге у него все-таки получается вытащить… телефон. Он ставит бутылку на стойку так, что та падает и из нее разливается все содержимое. Бармен, разумеется, делает вид, что все в порядке, но на его месте мне бы захотелось придушить этого выпившего «археолога».

Джемма тоже отмечает, что Анджелису пора домой. Я все не осмеливалась сказать ему об этом, но она решительно настроена уговорить Гвидо покинуть вечеринку. Он мотает головой. Половина слов, вылетающих из его рта, мне просто не понятна. Заставив нас с подругой практически приткнуться к нему, он листает фотографии в своем телефоне. Палец, по правде говоря, часто промахивается мимо сенсорного экрана. Анджелис возбужденно ахает — словно нашел то, что долго искал. Мы с Джеммой опускаем глаза вниз. Не знаю, как реагирует она, но мое лицо вытягивается, а щеки вспыхивают.

— Я все сохра… нил! — вновь кричит мне на ухо Гвидо, показывая фото всех девчонок из «Якоря», которых он снимал обнаженными для будущего ноябрьского приема. Свободной рукой Анджелис вырисовывает в воздухе пышную женскую грудь. — Некоторых телочек из той фото…сессии до сих пор вспоминаю. Я так… так рад, что встре…тил тебя! Ты помнишь, как?.. — Джемма пробует отобрать у него гаджет, но он уклоняется. Его настроение остается на высоте, как будто он не до конца осознает, что происходит. Гвидо, хитро сщурив глаза, потрясывает указательным пальцем перед моим лицом. — У-у-у-у, милашка Ката…лин! А ты помнишь, как натягивала халат чуть ли не до подбо…родка? Тебя было сложнее всего фото…графировать! — он шмыгает носом, шатается, едва держась на ногах, и отыскивает мое фото в галерее своего телефона.

Зачем он вообще хранит эти снимки?!

— Отдай сюда! — поправив на плече ремень сумки, я вторю Джемме и силюсь отнять у Анджелиса смартфон. Он опять побеждает. — Гвидо, это не смешно. Ты не должен никому это показывать.

Музыка внезапно прерывается; я на автопилоте поднимаю глаза на сцену. Туда забрался Исайя. Он стучит пару раз пальцем по микрофону, привлекая внимание присутствующих. Шум в зале стихает, а густой звук отскакивает от стен, тем самым заставив меня скривиться.

— Кажется, вам весело, да? — начинает хозяин «Голубых танцовщиц», и народ приветствует эту реплику аплодисментами и одобрительным рёвом. — Спасибо-спасибо-спасибо! — сложив ладони вместе, Исайя ниже склоняется к акустике. — И не спрашивайте меня, почему я не преобразился этой ночью в Люцифера или в Эдварда руки-ножницы. — Чей-тo приглушенный смех нарушает почти идеальную тишину. — Лучше спросите, ГДЕ НАШ ИМЕНИННИК? — он выкрикивает последнюю фразу так, как это делают известные музыканты, собрав целый стадион фанатов, чтобы получить в ответ разгоряченный гул публики.

И вправду люди принимаются рокотать, вытягивать руки вверх, оглядываться по сторонам. Именинник? Стоп! Когда у Маркуса день рождения? О, черт… Выходит, это в честь него подготовлена фреска в малом зале?! Я должна была сразу догадаться! Я ведь подумала, что… Проклятье! Если шансы встретить его раньше представлялись не очень большими, то сейчас и надеяться-то не на что. Он приедет сюда, если ещё не сделал этого.