– Интервью дадите? – спросила я у него.

– Дам. После. Если все пройдет нормально.

Он был хмур и выглядел усталым. Ему на голову свалились лишние проблемы. Он явно не рассчитывал на такое начало трудовой недели.

Потом он вдруг поднял голову и посмотрел на меня.

– Вы согласитесь передать найденные блюда нашему краевому музею? У нас очень интересный музей – несколько комнат оформлены под старые русские избы людей разного достатка, выставлены старинные орудия труда, вышивки. Просто придите посмотреть.

– Я – только за то, чтобы найденный клад выставлялся в музее для всеобщего обозрения. Но это зависит не только от меня.

– Клад нашли вы. И Павел.

– Как скажет Юля, – подал голос оператор. – Мне бы пива.

– Мы не находили тарелки – в смысле, как клад. Я думаю, что будет заведено уголовное дело. Надеюсь, что тарелки не заберут как вешдоки. К сожалению, я знаю, что иногда случается с вещдоками. По крайней мере, со своей стороны я приложу все усилия для того, чтобы они попали в музей. Я предлагаю сделать репортаж о передаче ценностей вашему музею. Передавать будет Иван Захарович. Он – известный меценат, любит светиться перед камерами, а я и так все время в кадре. Пусть по официальной версии он передает клад в музей. Тогда и забрать его будет сложнее. А если передача пройдет, мы еще в еженедельнике «Невские новости» это осветим, еще в каких-то изданиях, то поднимется много шума. Мой постоянный консультант из Управления в Питере сегодня должен выяснить, кому принадлежал дом, в котором мы нашли тарелки. То есть, конечно, он принадлежал армии. Андрей выяснит, кто там жил. Поэтому не исключено, что еще что-то найдется. Сегодня вечером можно устроить презентацию и передачу даров музею?

– Все зависит от того, как пройдет операция по освобождению заложников, – вздохнул губернатор. – Вначале это, потом все остальное.

При самой операции мне, конечно, присутствовать никто не позволил, да мне, признаться, и не хотелось совать голову в пекло. Что я там могла сделать? А словить шальную пулю – так вполне.

Потом мы в губернаторском вертолете, севшем на какой-то поляне, получили сигнал, что можно следовать на место. Виталя говорил лично с Иваном Захаровичем и сообщил, что и наши все живы, и вице-губернатор, и вертолетчик, исчезнувший с острова.

С высоты птичьего полета я увидела расчищенную среди леса площадку и несколько домиков на ней. У кромки леса на животах лежали мужчины со связанными за спиной руками, ноги держали на ширине плеч. Мгновение спустя я поняла, что они одеты в черные тюремные робы!

Я ничего не понимала.

Наконец вертолет сел, мы с Пашкой выскочили, к губернатору подошел командир спецназа, не снимавший черной шапочки. Иван Захарович сразу же отправился к группе освобожденных. Мы с Пашкой остались слушать отчет командира спецназа, поскольку были на работе. Но мне страшно хотелось обнять Виталю! Как здорово, что все ребята остались живы!

Хотя тут проводилась операция по захвату…

– Живы все? – вклинилась я в беседу губернатора и командира спецназа.

– Из ваших и наших – да. Раненые есть. Но все жить будут. Сейчас им оказывается первая помощь. А из охраны этого странного местечка – не все.

– А что за зэки там лежат? – кивнула я на кромку леса.

– Заложников здесь охраняли зэки, – сообщил командир спецназа.

Мы с губернатором от удивления открыли рты.

– Вы лично можете допросить кого-то из них. Возможно, вам скажут больше, чем нам. Вам и Ивану Захаровичу.

Об Иване Захаровиче Сухорукове, коронованном воровской короной много лет назад, еще в советские времена, естественно, кое-кто из связанных граждан слышал, как и о моей скромной персоне. Поскольку наш канал вещает на различные регионы нашей необъятной страны, то кое-кто смотрел меня до отсидки, кое-кто смотрел в следственных изоляторах, где теперь можно иметь телевизоры в камерах, а кое-кто и на зоне, где телевизоры тоже есть, но не для всех. Наш еженедельник «Невские новости», где у меня целая страница, читало гораздо больше народа. Он вполне официально поступал в библиотеку колонии. Подозреваю, что в свое время Иван Захарович организовал эти поставки по разным острогам нашей страны, а теперь уже и забыл об одной из своих многочисленных благотворительных акций. Но система, налаженная Сухоруковым, работает как швейцарские часы. Одна из его фирм, наверное, просто перечисляет деньги нашему холдингу, кто занимается рассылкой – не знаю. Вообще в холдинге есть такая услуга, но деталями я никогда не интересовалась. Сама я дома храню стопочкой еженедельники со своими статьями. Такая же стопочка есть в квартире родителей.

Известность иногда помогает, иногда мешает. В данном случае нам с Иваном Захаровичем известность помогла. Со старым вором в законе, ныне – известным бизнесменом и меценатом, также хотели посоветоваться о том, что говорить следователям. В том, что ребят в тюремных робах ждут многочисленные встречи с представителями правоохранительных органов, никто не сомневался. Иван Захарович крикнул своего юриста, и хотя тот не специализировался по уголовному праву, кое-какие консультации дать мог.

Насколько было известно тем, кто отвечал на наши вопросы, этот лесной лагерь возник незаконно и по документам никому не принадлежал. Его как бы не существовало. Строили, конечно, заключенные. Вообще подобное в нашей стране – давняя практика, проверенная временем. Система советских трудовых лагерей – уникальна и гениальна, и сыграла невероятную роль в истории строительства СССР. Зэки в СССР валили лес, возводили города, копали каналы и прокладывали железные дороги. В какой еще стране каторга была превращена в источник гигантских денежных средств? Во всем мире не знают, что делать с заключенными, гневно выступают налогоплательщики, не желающие их содержать. Теперь и в России говорят о правах заключенных, о правах человека, приезжают различные европейские комиссии и просто правозащитники. В СССР знали, что с ними делать, и можно сказать, что в некотором роде именно заключенные построили нашу страну. Конечно, были и комсомольские стройки, и зэки никогда не проводили отделку домов в новых городах. Та система теперь рухнула.

Но в отдельно взятых местах те принципы продолжают жить и работать. Заключенные используются начальством удаленных зон на строительных работах для собственных нужд и собственного обогащения. Так строился этот объект среди леса. Так, вероятно, что-то планировалось и на островах, с которых ушли военные.

Это были охотничьи домики, куда уже много лет приезжали богатые клиенты охотиться и развлекаться без лишних глаз и ушей. У начальства, естественно, имелись хорошие покровители, которые, в частности, занимались и поставкой клиентуры, в последние годы и из-за границы. Покровители были московские.

Начальник колонии, по словам тех, с кем мы говорили, был очень хорошим психологом и очень умело подбирал персонал для обслуживания своей вотчины. Здесь трудились повара, банщик, уборщики домов и территории, врач. Пьяных гостей следовало разносить по домам, в случае необходимости оказывать первую помощь, подстраховывать на охоте. Сбежать никто даже не пытался – понимали бессмысленность этого. Перед тем как поселить в домиках, обслуге показывали, что они находятся в центре фактически бескрайнего леса.