3 милях к югу от Бюля и всего в миле к юго-западу от Ахерна. Обнаружение Тюренна в Ахерне стало для него неприятным сюрпризом. Монтекукколи расположил свою армию в дефиле, ведущем к Засбаху.

Утром 27 июля, осматривая позиции противника, маршал заметил, что правый фланг противника хорошо защищен ручьями, впадинами, лесом и укреплениями, и удивился, что он не сделал никаких приготовлений на левом фланге. Более того, Тюренн обнаружил небольшой проход у левого фланга Монтекукколи, по которому можно будет провести свою армию и отрезать имперцам путь к отступлению. Раздав все приказы, в полдень Анри написал королю письмо, в котором описал план предполагаемого сражения и обещал послать курьера в Париж, как только оно закончится. Его уверенность в грядущей победе показывают слова, сказанные своим офицерам: «Дело сделано! Наконец я поймал его, он не сможет избежать боя. Сейчас я пожну плоды этой утомительной кампании».

Когда его солдаты маршировали через дефиле в долине, где был лагерь Монтекукколи, Тюренн, устроившись под деревом, он съел свой нехитрый обед и отдыхал, пока ему не сказали, что конница противника идет на его левый фланг. То был сигнал, что фельдмаршал обнаружил его марш в его сторону. Виконт вскочил на коня посмотреть на действия противника – определенно тот попал в ловушку! Борьба обещала быть серьезной. Мушкетеры уже перестреливались на правом фланге, вступили в дело и пушки. «Не езжайте, – воскликнул граф Гамильтон, – они стреляют в направлении, куда Вы скачете!». «Я с удовольствием вернусь, ибо определенно не желаю быть убитым сегодня», – ответил Тюренн. Однако он не взял с собой обычно сопровождавшего его молодого племянника герцога д'Эльбефа и свой штаб. Маршал выехал на рекогносцировку в сопровождении командующего артиллерией Сен-Илера. К несчастью, он набросил на плечи красный плащ, привлекший внимание артиллеристов Монтекукколи, открывших огонь. Сен-Илер обернулся к командующему спросить, одобряет ли он его позицию, и увидел, что тот упал на переднюю луку седла. Пушечный выстрел поразил его. Когда лошадь остановилась, он упал на руки подбежавших людей, дважды открыл свои глаза и закрыл их навеки.

Тот же выстрел оторвал руку Сен-Илера. «Не горюй обо мне, – сказал храбрый воин своему сыну, – мы все должны оплакивать этого великого человека». Весть о смерти полководца распространилась очень быстро. Солдаты кричали: «Наш отец мертв! Давайте биться, отомстим за него, нашего генерала и защитника!» Но ни один офицер не смог возглавить армию. Подчиненные маршала, горя желанием отомстить за него, не обладали ни талантами, чтобы следовать его плану, ни уверенностью в войсках, которые чувствовали их колебания. Они ссорились и дискутировали. И солдаты в отчаянии предложили: «Пусть Свободный пегий (так они назвали лошадь Тюренна) поведет нас вперед».

Гибель соперника повергла в шок и Монтекукколи, под которым в тот день пала лошадь. Он искренне воскликнул: «Сошел со сцены мира человек, делающий честь человечеству!» На следующий день сражение возобновилось. И хотя имперцы потеряли 5 000 человек, а французы – 3 000, их деморализованная армия стала в беспорядке отступать. Монтекукколи приказал своим войскам идти вперед, а кавалерии – преследовать отступавших. У Альтенхайма, где французы переходили Рейн, фельдмаршал желал навязать им решающую битву, но наткнулся на стойкое сопротивление, организованное принявшими командование генерал-лейтенантами де Лоржем и де Вобрюном. Они прикрыли переправы и сумели отрезать от них подходившие войска имперцев. Вобрюн был убит, а де Лорж после окончания переправы главных сил королевской армии отступил в Эльзас. Весь процесс отступления длился немногим более 24 часов.

Место, где упал с лошади Тюренн, швабские крестьяне в течение многих лет держали под паром, и бережно хранили дерево, под которым он сидел перед гибелью[138]. Удивительно, что люди, которые пострадали от его действий, отнеслись к его памяти с таким уважением!

Через два дня плохая весть достигла Парижа. Гибель Тюренна повергла и короля, и парижан в оцепенение, сменившееся паникой – все с ужасом ожидали, что Монтекукколи вот-вот появится у стен города. Потеря эта для Франции была невосполнима – гроб с прахом полководца встречали тысячи людей на всем пути к столице. Людовик XIV отдал праху Тюренна поистине королевские почести, словно предчувствуя, какие неудачи обрушатся на его государство после гибели первого маршала Франции. Он удостоил Тюренна высшей посмертной чести, приказав похоронить его прах в базилике Сен-Дени, усыпальнице французских королей. Может быть, по мнению Сен-Эвремона, король осознал, как многим он обязан своему полководцу.

Из всех прощальных речей, посвященных полководцу, стоит привести слова епископа Нима Флешье: «Даже когда он (Тюренн) командовал войсками, он рассматривал себя как солдата Иисуса Христа; он освящал войну чистотой своих намерений, желанием счастливого мира и законов христианской дисциплины. Он считал солдат братьями и в своей жестокой профессии занимался благотворительностью, когда даже в мирное время люди об этом забывают. Вдохновленный великими идеями, он проявлял большое мужество, становившееся крепче благодаря религиозным принципам…»[139]

В 1793 г. во время Французской революции могила полководца была осквернена, но затем его останки были перенесены в Музей Памятников. А на следующий день после 18 брюмера 1799 г., когда Бонапарт сверг Директорию, в газетах появились статьи о другом волнующем парижан событии. По столице ходил слух о том, что тело маршала Тюренна собираются поместить в здании музея Жарден де Плант, где оно будет лежать между чучелом жирафа и панцирем гигантской черепахи. Вот в таком, примерно, стиле парижские газеты разъясняли эти слухи: «Тело Тюренна действительно находится сейчас в кабинете истории природы рядом со скелетом жирафа. Подобает ли подвергать останки великого воина такой профанации?… Но слава маршала Тюренна не умалится оттого, где находится его тело, и помещено оно туда лишь временно, и не с дурными намерениями, а, напротив, с целью сохранности этой почитаемой реликвии. Три года назад гражданин Дефонтэн, профессор ботаники Жарден де Плант, проезжая через Сен-Дени, узнал, что местные власти хотят подвергнуть оскорбительным церемониям мумию Тюренна как одного из презренных аристократов. Он добился разрешения поместить мумию в музей истории природы Ботанического сада, под предлогом, что она может служить научным экспонатом, и останки героя были спасены из рук варваров. Такова история помещения мумии Тюренна в музей истории природы, – наука спасла ее, когда это не в силах были сделать разум и правосудие, наука дала ей убежище, вовсе не помышляя унизить славу героя». Есть и иная версия этой истории: слова о Тюренне, приведенные выше, якобы сказал 15 термидора (2 августа) 1799 г. член Совета 50-ти Дюмолар[140]. В 1800 г. по приказу Наполеона полководец был перезахоронен в Доме инвалидов, и сегодня там покоится недалеко от гробницы самого