— Пиво? — удивился Орлов. — Ну и что? Разве в Техасе сухой закон?

— Нет. Но я-то ехал в Канзас, а там с этим делом — беда. Ну, а молодчики, видать, следили за мной. И как только я пересек границу, они — хоп! И сразу — бочку открывать, а там — две дюжины бутылок… — Болтун покачал головой и сплюнул от досады. — До сих пор обидно. Хотел наварить десятку, а получил срок.

Неожиданно Молчун проскрипел:

— Ты с ними посчитался.

— Ну да, как только вышел под залог. Собрал ребят и подстерег подонков на том же месте, под мостом. А только все равно обидно. Пат, ну сам подумай …

— Ты с ними посчитался, — повторил Молчун. — Значит, и болтать больше не о чем. Заткнись и смотри по сторонам.

Болтун обиженно отвернулся. Но не прошло и трех минут, как он снова заговорил:

— Вроде, лошади впереди стоят.

Молчун, ехавший впереди, остановился.

— Ну да, точно, — зашептал Болтун, принюхиваясь. — Стоят кони, вон там, впереди. За деревьями не видно.

— Они в овражке, — сказал капитан Орлов. — Это мои лошади.

На самом деле лошади были не его, а Пабло Гомеса. Капитан оставил их в укромном месте, и сейчас порадовался тому, что это укрытие оказалось достаточно удаленным от Кальенте. Утром ему казалось, что лошадей можно было бы подвести и поближе, но этот овражек отлично подходил для стоянки — глубокий и густо укрытый кустарником, такие места в горном лесу не часто встретишь.

— Стоять, — едва слышно приказал Молчун, достав револьвер. — Я проверю.

Он бесшумно соскользнул на землю и направился к овражку. Ни одна веточка не хрустнула под его сапогами, будто он скользил над землей, как бесплотный дух.

Капитан Орлов чуть подал лошадь вперед. Болтун зашипел на него:

— Не дергайся! Сказано тебе — стоять!

Бандит потянулся вперед и схватил его аппалузу под уздцы. Орлов не ожидал, что все получится именно так. Но вышло даже лучше, чем он рассчитывал: Болтун наклонился к нему, подставляя открытый левый бок. Капитан вытянул нож, спрятанный за голенищем. Удар пришелся как раз между ребрами. Левой рукой он схватил Болтуна за ворот и притянул к себе, тут же еще раз вонзил клинок, и сжал горло, чтобы умирающий не смог закричать.

Болтун захрипел и обмяк, и капитан удерживал его в седле до тех пор, пока тот не затих.

— Здесь чисто! — послышался из-за кустов голос Молчуна. — Только что-то я не вижу никаких ящиков.

— Я не такой простак, чтобы оставлять на виду ценный груз, — сказал Орлов, осторожно стягивая тело Болтуна книзу.

Лошадь вдруг шарахнулась в сторону, и убитый свалился наземь. Его нога застряла в стремени, и тело пробороздило в жухлой листве черный след.

— Стой там! — недовольно крикнул Молчун. — Сам найду. Джимми, присматривай за ним!

Счет шел на секунды. Капитан спрыгнул на землю и хлопнул кобылу по крупу. Аппалуза затрусила к овражку, а Орлов забежал в сторону, чтобы подкрасться к Молчуну с тыла.

— Эй, стоять! Джимми?

Сквозь ветки капитан видел бандита, стоящего между лошадьми. Тот, видно, почуял неладное: пригнулся и замер. В лесном бою часто побеждает тот, кто сможет дольше выдержать пытку неподвижностью. Надо застыть, сливаясь с деревьями, и ждать, пока противник не выдаст себя движением. Молчун прятался за лошадьми. На виду была только его шляпа, но и этого оказалось достаточно. Орлов припал к земле, и, разглядев под брюхом лошади ноги Молчуна, выстрелил в колено. А когда тот оказался на земле — в голову. Кличка, которую присвоил бандиту Орлов, оказалась весьма точной — Молчун даже не вскрикнул от боли, и умер, не издав ни звука.

«Как же мне повезло с этим овражком», — радовался капитан, забрасывая тела хворостом. Он завел сюда еще двух лошадей, и подумал, что теперь они с ротмистром могут добраться до Нового Орлеана, даже на садясь на поезд. Подумаешь, тысяча миль верхом. Со сменными лошадьми они проделают этот путь за неделю, а то и быстрее.

Джерико погладил сейф. На холодном блестящем металле цвета вишни появились и тут же высохли следы его пальцев.

«Нечего мне делать в Нью-Йорке, — подумал он. — Да, там хорошо. Но я слишком часто говорил о Нью-Йорке с Индусом. А тот мог трепаться о моих планах еще с кем-нибудь. Ищейки не дадут мне покоя даже там. Нет, я уйду в Калифорнию. Сан-Франциско — вот подходящее местечко для меня и моих денег. Там много таких, как я. Людей, которые еще вчера ходили в обносках, а сегодня покупают бриллианты для своих шлюх. Там никто не спрашивает, откуда у тебя золото. Не спросят и у меня. Но я не стану тратиться на ерунду. И не спущу ни одной монеты в игорном доме. Нет, я вложу свои деньги в дело. Куплю отель. Несколько отелей. Люди всегда готовы платить за еду и крышу над головой. Они станут платить мне, и каждый мой доллар превратится в два доллара, а миллион — в два миллиона…»

— Как будем делить? — осторожно спросил Индус, стоявший рядом.

Джерико стиснул зубы, чтобы не выдать ярости. Делить? Он не собирался ни с кем делиться. Раньше — другое дело. Раньше он платил своим людям — чтобы они оставались с ним. Но теперь их пути разойдутся, и пусть они сами добывают свой кусок хлеба, сами, без него, без его опыта, без его ума, без его удачи.

— Делить? Пока еще нечего делить, — ответил он.

— Я слышал, о чем толкуют ребята Кривого, — шепнул Индус. — Они хотят сосчитать долю убитых. Мы потеряли только Скрипача, а они — четверых. Значит, ты получишь одну лишнюю долю, а Кривой — четыре.

— Доля убитых? Неглупо придумано, — усмехнулся Джерико.

— Ведь пока их не убили, они участвовали в деле, так? — шепотом рассуждал Индус. — Они делали свою часть работы, так? Если бы у них были наследники, тем бы досталось что-то. Но их наследники — это Кривой и ты. Потому что вы с ним — старшие. Вот и получается, что…

— Заткнись. Доля убитых — гроб. И то, если повезет. Потому что многих кидают в могилу без всякой упаковки. И это еще в лучшем случае. Кому-то приходится гнить под солнцем и кормить стервятников, — сказал Джерико. — Вот что такое — доля убитых. Лучше не болтать об этом, чтобы не навлечь беду.

Он выбрался из фургона, где хранился сейф, и увидел хозяина постоялого двора. Тот переминался с ноги на ногу от нетерпения, желая сообщить что-то очень важное.

— Сеньор!

— Что тебе?

— Наши задержали на дороге странного человека! Он везет гроб!

— Гроб? — изумленно переспросил Индус, высунувшись из фургона.

— Ну и что? — усмехнулся Джерико. — В Кальенте привозят и не такой груз. А на гробы тут всегда будет спрос.

— Если бы гроб был пустой! Но там покойник, сеньор! И этот человек говорит, что знает вас! Он издалека стал кричать, чтобы в него не стреляли! Хотя наши сидели в камышах, и их не было видно! Но он знал, что там сидят! Он знает вас, сеньор!