Кэтрин и Энн, объединенные общей бедой, беспомощно смотрели друг на друга.

— Придется отложить спектакль, — медленно проговорила Кэтрин. — А это значит, что он вообще не пойдет. На декабрь запланировано столько всего. Я же говорила: ставить пьесу осенью глупо.

— Нет, — заявила Энн, — ничего откладывать мы не будем. — В ее глазах светился злорадный огонек, который сделал бы честь самой Джен. В глубине души Энн была уверена, что никакой ангины у Джен нет. Просто девчонка решила — то ли с ведома остальных Принглов, то ли нет — навредить учительнице, провалив спектакль.

— Как это? — пожав плечами, каркнула Кэтрин. — И что же вы собираетесь предпринять? Читать роль по книжке? Но Мария Стюарт — главная героиня, на ней все держится. Это верный провал.

— Марию сыграет Софи Синклер. Она отлично знает роль. И костюм Марии ей будет впору… слава Богу что он дома у вас, а не у Джен.

Спектакль состоялся. Зал был набит до отказа. Софи, вне себя от восторга, играла Марию Стюарт, перевоплотившись так, как это никогда не удалось бы Джен… В бархатном платье с кружевами и в жемчугах она выглядела как настоящая королева. Ее одноклассники, которые раньше видели Софи только в захудалых платьишках и старых шляпках, взглянули на нее новыми глазами. Тут же было решено принять Софи в клуб — Энн сама заплатила за нее взнос. С этого момента Софи Синклер стала весьма заметной персоной в школе. Но, конечно, никто, включая саму Софи, и вообразить не мог, что в тот день она сделала первый шаг на пути к головокружительной карьере на сцене. Через двадцать лет Софи Синклер стала одной из самых известных американских актрис. Ей предстояло услышать еще много аплодисментов в своей жизни, но ни одни не радовали ее так, как те, которыми наградили ее в тот памятный день зрители, собравшиеся в Саммерсайдском концертном зале.

Разумеется, миссис Прингл рассказала о триумфе Софи своей дочери Джен, и та была просто вне себя от ярости.

— Хоть раз поганке утерли нос, — радовалась Ребекка Дью.

И поганка отплатила за это Энн ядовитой стрелой в своем сочинении.

Энн шла к кладбищу по дороге, обсаженной изящными пирамидальными тополями, с которых ветер сорвал еще не все листья. Их силуэты чернели на аметистовом фоне дальних холмов. Само же старое кладбище, где большинство памятников стояли вкривь и вкось словно пьяные, по периметру окружали суровые ели. Энн не ожидала кого-нибудь встретить здесь и несколько опешила, увидев в воротах мисс Валентину Куртлоу с ее тонким изящным носом, тонкими изящными губами, покатыми изящными плечами и общим обликом непоколебимого изящества. Разумеется, Энн знала мисс Валентину, как и все в Саммерсайде. Она считалась модной портнихой, и ей было известно все и про всех — живых и мертвых. Энн хотела побродить по кладбищу одна, почитать старинные эпитафии и задуматься о людях, которые когда-то любили друг друга, а теперь покоятся под заросшими лишайником плитами. Но она не сумела отговориться, когда мисс Валентина взяла ее под руку и сказала, что покажет ей самое интересное на кладбище, где, похоже, Куртлоу были представлены так же богато, как и Принглы. В мисс Куртлоу не было ни капли прингловской крови, и ее племянник считался одним из любимых учеников Энн. Так что в принципе Энн ничего не имела против ее общества.

— Я очень рада, что оказалась сегодня на кладбище, — расскажу вам про всех, кто здесь похоронен, — заявила мисс Валентина. — Я считаю, что получить удовольствие от прогулки по кладбищу можно, только если знаешь всю подноготную про каждого покойника. Мне это кладбище нравится больше нового. Здесь похоронены только старожилы, а там хоронят кого попало. Наши могилы — вон в том углу. Вы не представляете, сколько у нас было похорон.

— Но ведь, наверное, в любой старинной семье много похорон, — заметила Энн, видя, что мисс Валентина ждет от нее какой-то реакции на свои слова.

— Нет уж, столько, как у нас, не было ни у кого! — Ревниво возразила мисс Валентина. — Нашу семью так и косила чахотка. Почти все умерли от кашля. Это могила моей тетки Бесси. Вот уж святая была женщина! Но зато ее сестра, тетя Цецилия, считалась более интересной собеседницей. Когда я ее видела в последний раз, она сказала: «Садись, милочка, садись вон на тот стул. Без десяти одиннадцать я умру, но это не причина, чтобы нам напоследок всласть не посплетничать». Самое странное, мисс Ширли, что она действительно умерла без десяти одиннадцать. Как вы это объясняете? Энн никак не могла этого объяснить.

— Вот могила моего прапрадеда Куртлоу. Он приехал сюда в тысяча семьсот шестидесятом году и стал делать прялки на продажу. Говорят, за свою жизнь он смастерил тысячу четыреста прялок. Над его могилой пастор прочел проповедь на текст из Библии: «…и дела их идут вслед за ними», а Майром Прингл сказал, что в таком случае дорога в рай будет забита прялками. Вам не кажется, мисс Ширли, что это было не очень тактичное замечание?

Если бы речь шла не о члене клана Принглов, Энн, может быть, высказалась бы с меньшим жаром:

— Просто возмутительное!

— Это могила моей кузины Доры. У нее было три мужа, и все они умерли вскоре после свадьбы. Бедной Доре просто не везло на здоровых мужей. Ее последнего мужа звали Бенджамен Баннинг… но он похоронен не здесь, а в Лоуэлле, рядом со своей первой женой. Он очень не хотел умирать. Когда Дора сказала ему в утешение, что он уходит в лучший мир, бедный Бен ответил: «Может, оно и так, но я как-то привык к недостаткам нашего». Он принимал шестьдесят разных лекарств и все же протянул довольно долго… А здесь лежит вся семья дяди Дэвида Куртлоу. В ногах каждой могилы посажен розовый куст, и вы не представляете, как они цветут летом! Я специально прихожу сюда за ними — жаль ведь, что такие цветы пропадают зря, правда?

— Да, наверное…

— А вот могила моей бедной сестрички Гарриет, — вздохнула мисс Валентина. — Какие у нее были роскошные волосы… такого же цвета, как ваши… может, чуть потемнее. До колен ей доходили. Она была обручена, но умерла, так и не выйдя замуж. Говорят, вы тоже обручены, мисс Ширли? Мне никогда не хотелось выйти замуж, но я не возражала бы обручиться. Разумеется, у меня была такая возможность… и не раз… может, я чересчур разборчива… Но ведь если ты из Куртлоу, ты не можешь обручиться с кем попало.

Энн не стала оспаривать это заявление.

— Вон там в углу лежит Франк Дигби. Он хотел на мне жениться. По правде говоря, мне было немного жаль ему отказывать… но выйти замуж за какого-то Дигби! В конце концов он женился на Джорджине Троп. Она всегда опаздывала в церковь, чтобы все могли рассмотреть ее наряд. Как же она любила наряжаться! Ее похоронили в красивом синем платье… Она собиралась пойти в этом платье на свадьбу, а вместо этого отправилась к Всевышнему. У нее было трое очаровательных детишек. Их семья сидела в церкви прямо передо мной, и я всегда давала детишкам конфетки. Как вы думаете, это грех — давать детям конфеты в церкви, мисс Ширли?

Если и грех, то небольшой, считала Энн.

Когда все могилы Куртлоу были откомментированы, мисс Валентина ударилась в более пикантные воспоминания. Она не считала нужным так уж сильно печься о репутации чужих покойников.