Полиция установила время совершения ограбления — между шестью часами вечера и полуночью. Оставалось загадкой, как грабители могли проникнуть в дом? Не долго думая полицейские решили, что это дело рук кого-то из слуг. Они исходили еще и из того, что никакие другие ценности похищены не были. Значит, грабитель знал, где находится сейф, и действовал целенаправленно. Прислуга подверглась допросу. Никто, за исключением Евы, не мог рассказать ничего интересного для следствия. Она вспомнила о двух мальчишках-посыльных, доставивших прошлым вечером букеты. Ева не смогла хорошенько разглядеть их лица, поскольку они почти все время были скрыты за пышными охапками цветов. Они несколько раз спускались к своему фургончику, так как не смогли унести все сразу, и когда Ева закрывала за ними дверь, только один из них стоял возле лифта. Она не удивилась тогда, решив, что второй остался внизу у фургончика.

От швейцара тоже было мало толку. Он нехорошо себя чувствовал весь вчерашний день и почти все время провел в ванне.

Горе Рут, когда ей сообщили о пропаже драгоценностей, не имело границ. Она заперлась у себя в комнате и в одиночестве оплакивала потерю любимых бриллиантов, рубинов и жемчугов. Джо чуть не хватил удар, когда он осознал, что около полумиллиона наличными, которые он держал в сейфе на ежедневные мелкие расходы, безвозвратно пропали.

Несколько дней спустя Тиффани обедала у родителей. Атмосфера за столом напоминала временное затишье во время грозы. Рут молчала и оставалась безучастной ко всему, а Джо то и дело разражался ругательствами, не находя в себе сил смириться с потерей. Тиффани была немногословной. Она вернулась из Лондона пару дней назад и до сих пор не могла прийти в себя от перенесенного потрясения.

— Что говорят полицейские, папа? — спросила она, чтобы прервать напряженное молчание.

— Что могут говорить эти олухи! — взорвался Джо. — Никто не видел этого чертового фургона, преступник не оставил нигде отпечатков пальцев. Они предполагают, что один из посыльных спрятался в доме и, пока прислуга пялилась в телевизор, попивая мой ликер, спокойно обчистил меня и вышел через дверь. — Джо швырнул ложку в тарелку, и по белой скатерти веером разлетелись брызги супа.

Он уже уволил Еву на том основании, что только законченная дура может позволить внести в квартиру шесть охапок цветов в пятницу вечером, когда хозяева отсутствуют, и даже не поинтересоваться, кто их прислал. Джо был разъярен до предела. Он поклялся самому себе, что ни перед чем не остановится, чтобы найти грабителя и лично двинуть ему по физиономии.

— Все это очень странно, — задумчиво заметила Тиффани. Она сострадала матери, но не сомневалась, что Рут вскорости с лихвой восполнит утерянное.

— Да… странно, — рассеянно повторила Рут.

С тех пор как случилось это несчастье, ее не переставали посещать кошмарные сновидения. Она дурно спала и вздрагивала по ночам оттого, что ей чудилось, будто Джо бросается на нее с кулаками и проклятиями, обвиняя в том, что произошло.

— Удивительно, что они больше ничего не взяли, — сказала Тиффани.

— Они знали, что им нужно. Наличные и драгоценности, которые можно распилить и продать частями. Ублюдки! Но больше всего меня интересует, откуда они выкопали цифровую комбинацию замка, которая известна только нам троим! — бушевал Джо.

Рут опустила глаза и стала катать по скатерти хлебный шарик. Разве могла она признаться Джо в том, что много лет назад, не надеясь на свою память, записала код на бумажке и спрятала его в потайной ящик стола, и вот теперь эта запись исчезла.

Морган не находила себе места. Единственные новости, которые она получала из дома, касались ограбления. Ни слова о Закери, и главное, никакой весточки от Тиффани. Она вернулась в Штаты три недели назад и наверняка уже знала результаты теста на беременность.

Морган подошла к зеркалу, сняла сережки и стала рассматривать свое отражение. Бледная, осунувшаяся, под глазами круги. Ей просто необходимо провести месяц на курорте, пожариться на солнце. Господи, до чего она ненавидит британский климат! Здесь если и проглянет солнце, то ненадолго, да и тепла от него чуть-чуть. Может, упросить Гарри оставить галерею и поехать к южному морю на пару недель? Морган провела ладонью по щеке и вдруг поняла, что стала выглядеть, как большинство англичанок — бесцветно и ординарно. Надо немедленно пойти к массажисту! Да и к парикмахеру заглянуть не помешает, а то волосы уже сильно отрасли, и прическа потеряла форму.

Раздался телефонный звонок, и Перкинс снял трубку в холле. Морган вышла на лестницу, чтобы узнать, кто звонит.

— Одну минуту, я узнаю, дома ли миледи, — ответил Перкинс.

— Кто это?

— Это ее светлость графиня Ломонд. Сказать, что вы дома?

Морган спустилась вниз, на ходу натягивая перчатки, остановилась возле Перкинса и громко сказала:

— Скажите графине, что меня нет дома, и когда я вернусь, вы не знаете.

«Хорошо бы старая перечница услышала меня», — подумала Морган.

Дункан ждал ее возле машины, и когда хозяйка появилась в дверях, приложил руку к козырьку фуражки и распахнул дверцу.

— Я завтракаю на Итон-сквер, 84. Заедете за мной в половине третьего. Потом я собираюсь отправиться за покупками в магазин Харродса.

— Слушаюсь, миледи.

Не успела машина отъехать от подъезда, как зазвонил телефон. Дункан медленно тронулся в сторону Найтсбриджа и передал ей трубку.

— Это милорд, сударыня.

— Гарри! Привет, дорогой!

— Морган, ты повела себя очень некрасиво. Мне только что звонила мама. Она слышала, как ты велела Перкинсу сказать, что тебя нет дома, — укоризненно сказал Гарри.

«Сработало!» — в душе порадовалась Морган.

— Дорогой, прости меня, но я уже была в дверях. Я еду завтракать и обязательно позвоню графине, как только освобожусь, — сказала она извиняющимся тоном. — Кстати, а зачем она мне звонила?

— Она хотела предупредить нас, чтобы мы не занимали двадцать третье ноября. У них с отцом тридцатая годовщина свадьбы. Они устраивают прием и хотели пригласить нас. Не понимаю, почему ты отказалась поговорить с ней? Это тебя не намного задержало бы. Теперь она обижена, и я не знаю, как выйти из этого дурацкого положения.

— Милый, я вовсе не хотела ее обидеть. Обещаю, что позвоню ей сразу, как освобожусь.

— Хорошо. — Гарри смягчился. — До вечера, дорогая.

— Пока.

Морган вернула трубку Дункану и стала думать о том, что наденет на прием. Надо будет изобрести что-нибудь оригинальное!

Морган предстояло присутствовать на самом заурядном британском ленче, и она по опыту знала, что еда будет претенциозной и невкусной, напитки без льда, а разговор вялым и неинтересным. Она всегда посещала подобные мероприятия без удовольствия, тем более что общение с женщинами давалось ей с трудом, но понимала, что без этого не обойтись, по крайней мере на данном этапе ее светской жизни. Как только она перезнакомится со всеми достойными ее внимания людьми, и ее имя будет неизменно появляться в списках приглашенных на самые роскошные приемы, она сможет позволить себе посещать лишь те из них, которые сочтет нужными.