– Вот это чудо божье, – едва выдохнув, прошептал отец Анфим.

– Божье? – вскинул брови отец Александр. – Или… лекарское? Отец Сильвестр? Кто вернул тебе зрение?

– Этот… «Человек в синих одеждах», – перекрестился отец Сильвестр, и едва слышно добавил: – Человек ли?

В зале, что не терпит шума, воцарилось полное молчание. Даже тяжелые мухи не посмели его нарушить, прилепившись к фрескам на потолке.

* * *

– Кажется, у нас все получилось. Вот воочию исполнение древнего правила: разделяй и властвуй! Нет. Я не буду упоминать, кто его сочинил, раз уж ты меня просил об этом. Но они были правы. Разделить интересы, не дать объединиться. Над разобщением легко властвовать. Пусть наши святые отцы думают, кто как желает, и в сомнениях приходят к нам. Налей, пожалуй, и мне. За это стоит выпить немного вина. Мне так приятно, что именно твоя рука наполняет мою чашу.

– И все равно мне не верится, что я могу это легко сделать, – усмехнулся настоятель Лавры святого Афанасия и все же дрожащей рукой склонил винный сосуд над большой серебряной чашей отца Александра. Не пролив и капли, отец Сильвестр улыбнулся: – Не верится… И все же…

– Живи еще, сколько Господу будет угодно. Ты спас меня в делах и во временах скорбных, я же отдаю лишь малым.

– Малым? Немногие слепые увидели свет. И то потому, что им посчастливилось повстречать Иисуса и святых апостолов.

– Ты не был слеп. Всего лишь помутнение глаз. Зато даже в такой печали ты оставался душою зрячим и готовым во имя Господа на важные шаги.

– Что тут скажешь?.. Мне и сейчас страшно подумать, что этот «синий палач» проткнул мои глаза своей иглой. Страшно подумать и о том, что я побывал в руках палача…

– Не палача… Нет. Нет! Этот человек уже никак не может быть причислен к этому гнусному ремеслу. А он…

– Ах, отец Александр! Знаю твои мысли, но никак не приму. Палач, он и есть палач. Эта печать невозможно срезать или смыть. Она все одно проступит. И никогда не стать ему «синим ангелом». Даже твоего огромного ума и желания на это не хватит. Я вижу, ты улыбаешься?

– И это радует. Радует, что ты ясно видишь даже при тусклом свете келейных свечей. Давай выпьем за эти источники света, за твою гостеприимную келью и за тебя, мой добрый друг и наставник.

Честные отцы выпили до дна чистого вина и одновременно пригладили свои роскошные бороды.

Настоятель Лавры святого Афанасия вновь улыбнулся.

– Что на сей раз? – усмехнулся в ответ отец Александр.

– Прошлый раз, когда мы пили вино, я крепко уснул. А проснулся крепко связанным. Не случится ли еще, какое продолжение?

– Разве что Господу будет угодно произвести над тобой нужное, чтобы вернуть молодость, – рассмеялся отец Александр.

Смеялся он все же сдержанно и коротко. Причиной тому было невольное возвращение к тому вечеру, когда снадобье, приготовленное «человеком в синих одеждах» усыпило отца Сильвестра. На самое короткое время, но и в душе самого отца Александра возникло сомнение. Верно ли он поддался случаю? Не подведет ли его проведение? Угодно ли Господу такое вмешательство в тело верного раба его? А если все пойдет не так? А что, если святогорские старцы прознают о том, что отец Александр направлял руку ужасного палача из глубин Европы, имя которому на востоке Шайтан-бей, и этот «синий дьявол» умертвит, в лучшем случае, оставит без глаз самого уважаемого из отцов святого Афона. Это было бы крах всего. Это было бы смерти подобно, ибо уже не живут те, кто с позором изгнан из Афона и отлучен от церкви.

Но все, хвала Господу, окончилось хорошо. За это и пьет сегодня прот земли афонской. Самую малость, не так как в годы юности на развратных и подлых попойках среди молодых стратегов[138]в Константинополе.

И все же… Как не крепился и мужался отец Александр, даже ему стало страшно, когда человек со звериным обличием склонился над неподвижным отцом Сильвестром и расположил его, как удобно было великому лекарю. Именно великому лекарю! Ибо за это непрестанно молился отец Александр, которому так не желалось брать в руки меч и отнимать конечности у лекаря неудачника, что он должен был исполнить в силу своего обещания данного доброму другу отцу Сильвестру.

А потом стало еще ужаснее. «Господин в синих одеждах» (именно так всегда про себя стал величать своего гостя прот земли афонской) омыл странный инструмент, выполненный лучшими ювелирами Афона, резко пахнущей жидкостью, под сарацинским названием «алкоголь»[139]. Затем очень медленно стал протыкать оболочку глаза отца Сильвестра малой иглой. А затем из малой иглы появилась еще меньшая, что и вошла в проклятое бельмо.

Нет, отец Александр не мог видеть эту меньшую так же полую внутри иглу, но он ощущал ее движение, как и в тот раз, когда лекарь-палач объяснял и демонстрировал ему то, как будет проходить операция. И нужно было понять, что приложивший к другому концу трубки-прибора свои тонкие губы «господин в синих одеждах» будет втягивать в себя воздух, который освободит глаз от мутной жидкости бельма. Понимать. Но все равно на короткий миг, проту земли афонской показалось, что этот (так и желается сказать – дьявол) вдыхает в себя душу святого человека и настоятеля самой большой и прекрасной обители Афона.

То, как возился «господин в синих одеждах» над вторым глазом, отец Александр предпочел не видеть, во всем положившись на милость Божью.

А затем были три страшных дня ожидания, когда настоятель Лавры святого Афанасия пребывал в руках страшного лицом человека. И… Вот она милость Всевышнего!

– Как я рад, что вижу тебя, отец Александр! – воскликнул по прошествии трех мучительных дней добрый друг и наставник.

И отец Сильвестр действительно увидел его, и, подтверждая это, шел ему на встречу.

А за спиной настоятеля Лавры святого Афанасия стоял и пытался скрыть улыбку этот «господин в синих одеждах». Улыбку, от которой отец Александр вынужден был отвернуть свою голову…

– Все тяжелое позади, – уверенно произнес отец Александр. – Хотя… И впереди не легкие времена, полные забот и трудов. А пока… Я думаю, что завтра утром «человек в синих одеждах» уже будет входить в Золотые ворота Константинополя. Молю неустанно Господа, чтобы он не оставил наши чаяния и надежды без своего покровительства!

– Пусть Всевышний благоволит нам в честном и нужном деле, – поддержал отец Сильвестр. Перекрестившись, и будто вспомнив, он спросил: – Отец Александр, давно желал спросить… Все же мне интересно имя того, кто вернул мне зрение. За кого мне благодарить Господа?

Отец Александр помрачнел и опустил глаза, как забывчивый ученик:

– Прости, отец Сильвестр, не сказал тебе ранее. Упустил этот важный момент. Он называет себя Гудо. Так же и в письме, что прибыло с легатами папы Римского. Нам еще предстоит встреча с… как его?.. Даутом! И он нам сообщит имя своего Шайтан-бея. Его уже должны были тайно доставить утром. Я распорядился девчонку отправить в Константинополь верным людям, согласно договоренности с «человеком в синих одеждах», а этого явного врага в колодец, для душевной беседы. Вот только что-то задерживаются мои посланники… Хотя… Что-то мне подсказывает… Вернее я слышу шаги…