Панасу почему-то было совсем не обидно.

Спустя четыре дня он поехал продавать второй мех драконьей горилки. Продал уже за тридцать монет, причем не Саве, а Грицаю из «Зеленого гая». Грицай подстерег Панаса в десяти верстах от Шмянского; у Панаса даже дорожный мех еще не опустел.

Еще через четыре дня Сава Чупрына с двумя угрюмыми молодцами при сабельках перехватили Панаса с очередным мехом на середине дороги. Сава выразил обиду и попытался выторговать за сорок монет то, что Мораннонед впоследствии назвал непонятным словом «эксклюзив», хотя на деле Сава пытался убедить, чтоб драконову горилку Панас продавал только ему. Панас согласился, но только на ближайший месяц.

На обратном пути на Панаса напали с жердями сыновья Трындычихи, напугали кобылу, едва не намяли бока – хмельной Панас, вместо того чтобы разогнать этот шмянский сброд, сгоряча пустился наутек, даже сабелькой махать не решился. От внимания дракона Панасова помятость не ускользнула – пришлось рассказать. Мораннонед не на шутку разозлился, невзирая на сумерки, пыхнул дымком, изрек: «Я сейчас!» и стремительно взмыл в небо. Позже Панас узнал, что кто-то спалил Трындычихин сарай со всем запасами бражки и подручной утварью. По возвращении дракон некоторое время бормотал непонятные слова: «Я вам дам никакой крыши… Давить таких конкурентов!»

В общем, дело наладилось. Панас привез двух племянников доглядать за стадом; в лощину их пускать было нечего – чего напрасно на дракона глазеть? Посторонние, как-никак, хоть и родичи. На «гонорары» Панас купил добрую кобылу – молодую и сильную, а старую отдал пацанятам-пастухам, пущай доживает в сытости и спокойствии. Кроме того, Панас приоделся, отчего даже огульно бражничать как-то перестало хотеться. Панас остепенился, сменил одежду и начал подумывать, а не построить ли хату поблизости с лощиной, не жениться ли – надоело спать в пещере на хворосте и лопать день за днем печеное мясо вместо борща с одноименными галушками или каких-нито вареников в сметане.

Сава с Грицаем некоторое время собачились, но потом все же сумели договориться – шинки их располагались далеко один от другого, так что не слишком-то Грицай и страдал, говоря начистоту. Хотя кое-кто специально повадился к Саве за драконьей настойкой хаживать. Посидев в «Придорожном» с обоими шинкарями, Панас справедливо подумал – а почему бы не возить два меха за раз? Один Саве, один Грицаю. Пусть дракон побольше своего спирту гонит, трудно ему, что ли?

Так Панас Мораннонеду и рассказал. Гони, мол, побольше спирту, спрос есть.

Дракон в ответ тяжко вздохнул:

– Гони… Ты хоть представляешь, откуда я спирт беру, деревенщина?

– Ну… Гонишь, поди. Как Трындычиха… недавно, – предположил Панас в общем-то уверенно.

При упоминании конкурентши Панас довольно подкрутил ус. Все-таки ее крах должен был ощутимо «поднять» (по выражению дракона) их общее дело.

– Гоню… – Мораннонед опять печально вздохнул, а потом неожиданно приоткрыл пасть, направил ее в сторону от Панаса и выдохнул горячую алую струю. Пара молодых елочек занялись трескучим пламенем.

– Как ты думаешь, компаньон, – спросил дракон несколькими секундами спустя, – откуда берется огонь?

Панас, застывший с разинутым ртом (не от удивления – от неожиданности), встрепенулся и ошалело взглянул на дракона:

– Что значит – откуда? Ты огонь выдыхаешь… Оттуда и берется.

– А почему ты не выдыхаешь огонь? – не унимался дракон. – Чем ты отличаешься от меня? В смысле дыхания?

– Да как же мне огнем дышать? – даже подрастерялся Панас. – Я от дыма задохнусь и умру тут же.

– Если дымом дышать, я тоже умру, – проворчал дракон. – Ладно, зайдем с другой стороны. Что ты перво-наперво делаешь, когда собираешься разжечь костер?

– Ну… огниво достаю…

– Бери раньше. Что ты собираешься поджигать?

– Ты ж сам сказал, – всплеснул руками Панас. – Костер!

Дракон тоненько пискнул и картинно закатил глаза.

– Да. Собственно, не с титаном словесности беседую, мог бы и догадаться, – пробормотал Мораннонед. – Разницы между «разжигать» и «поджигать» мы, разумеется, не усматриваем…

Панас догадался, что дракон опять принялся разговаривать сам с собой, как он периодически поступал в самые неожиданные моменты.

– Ладно, дружище, – сдался огнедышащий компаньон. – Я тебе подскажу. Огню нужен какой-либо горючий материал, субстрат, пища. Дрова – костру, масло – лампе. И так далее. Как ты думаешь, что именно горит, когда я выдыхаю, как ты выражаешься, пламя?

– А что?

Панас на секунду задумался. В самом деле, огня ведь без ничего не бывает. Что-то же должно гореть, черт забери!

– Что? А ты угадай!

Дракон оглушительно чихнул, на этот раз в сторону Панаса и того обдало туманным облачком из мельчайших капелек, которые пахли остро, ощутимо, однозначно и очень знакомо. Дабы изгнать последние сомнения Панас принюхался:

– Хм… Батькой клянусь – это ж горилка! То бишь – спирт твой злющий!

– Вот именно! – повеселевший Мораннонед воздел к небу палец, что твой дьяк Авдей Хмара на проповеди. – Горит именно спиртовая взвесь, которую вырабатывают специальные железы. А поджигает ее стрекательный орган, действие которого основано на каталитическом воспламенении…

Увидев безумно округляющиеся глаза Панаса, дракон торопливо закончил:

– Ну, у меня выделяется спирт навроде того, как у тебя выделяется слюна. Понял?

– Угу, – Панас кивнул. – Полезное свойство.

Он подумал о том, что подхватывает многие словечки и обороты дракона буквально на лету. Пожалуй, братки-козаки многих слов из теперешнего лексикона Панаса попросту не поняли бы.

– Так вот, – продолжал дракон. – Я не могу производить больше спирта.

– Вроде как корова не может давать больше молока, чем дает, – задумчиво протянул Панас. – Так?

Дракон покосился на Галушку, фыркнул, но согласился, хотя сравнение его с коровой действительно было чересчур смелым:

– Вульгарно, конечно, но вроде того. Аналогия, во всяком случае, корректная. Именно поэтому расширить производство, увы, не удастся.

– Если только мы не отыщем и не пригласим к нам твоего родича! – выпалил Панас, осененный несложной, в общем-то, мыслью.

Дракон замер. Окаменел просто.

– Что? – насторожился Панас и внезапно вспомнил недавние свои мысли о женитьбе. – Я опять что-то не то ляпнул? Давай, Мораннонед, пригласи подругу! Уже два бурдюка в неделю! Детишки пойдут – чем не жизнь? Сами спирт начнут давать. А?

Не меняя позы дракон деревянным голосом изрек:

– Ну действительно? Откуда ему знать?

Периодически дракон начинал обращаться к Панасу так, будто тот отсутствовал – называлось это «говорить в третьем лице». Сначала Панас дивился, потом привык и перестал обращать внимание.