сестра!» — хотелось крикнуть ей. Но вместо этого Джия процедила:

— Ты убил моего отца, мою мать, моих братьев и сестер. Этого мало?

Альшарс пожал плечами.

— Был бой, они проиграли. Ты бы хотела, чтобы они попали в плен к моему отцу?

Джия отстранилась и глянула в его глаза. Скривила губы.

— Уж не хочешь ли ты, чтобы я тебе сказала за это спасибо?

— Женщины, — едва ли не сплюнул он. — Вы учитесь скакать на лошади. Вы берете в руки ножи и сабли. Пытаетесь стрелять из лука. Вы словно хотите стать мужчинами. Но никогда не станете нами. Ваш разум слишком слаб, а сердце — мягче заячьего.

— Скажи об этом своей сестре, она посмеется, — прошипела Джия. — И тем, кто не вышел из темницы принцессы Гедды!

Он отпустил её подбородок, встал и шагнул к ней. Она попятилась.

— Отец испортил сестру, — согласился Альшарс. — Слишком много позволял ей. Женщина должна знать своё место. И оно не среди всадников.

— Когда князь Севера устроил состязание, — дрожащим от гнева голосом начала Джия. Глаза она всё же опустила и сейчас смотрела на его узкие губы, левый уголок которых застыл в вечной ухмылке, — я переоделась в мужскую одежду и затерялась среди стрелков. Один за одним выходили всадники, кровные и кровавые, но лучшей из всех оказалась я. И потом, когда стреляли слету, на скаку и из-за спины, всё равно лучшим стрелком была я!

Альшарс тихо рассмеялся, и от его каркающего смеха Джия споткнулась, замерев, словно птичка перед змеёй.

— Глупая женщина, — тихо прошептал он и вдруг схватил княжну за горло, сжав. Он не душил её, разве что слегка, но и вырваться Джия не могла. — Ты оскорбилась и стала защищаться, поддавшись чувствам. Чувства ведут вас всех, и тебя, и Гедду. И поэтому вы раз за разом проигрываете. И будете проигрывать снова и снова. Чувства хороши лишь для постельных утех, не для битв.

Он наклонился к ней и вдруг взял зубами её приоткрытую нижнюю губу. Джия вздрогнула и забилась в его руках, пытаясь освободиться. Схватилась за запястье, казавшееся стальным, попыталась надавить, но проще было бы разжать камень. И тогда принц её поцеловал. Это не был поцелуй любви или страсти, это было унижение, напоминание о том, кто над кем господин и повелитель. «Женщина, знай своё место», — говорили его жёсткие, властные губы. И Джию насквозь пронзил ужас.

Он сейчас её изнасилует? Просто ради того, чтобы поставить на место, показать, что она — всего лишь слабая женщина?

Но Альшарс отпустил, рванул с её запястья рубиновый кулон и равнодушно отбросил девушку в сторону.

— Завтра будет поединок, — напомнил холодно. — И первым испытанием станет стрельба из лука. Не разочаруй меня, женщина.

Джия, упав, подтянула ноги и обхватила их руками, не пытаясь подняться. Её трясло от отвращения и ужаса. Он не мог этого сделать! Это же невозможно! Кулон привязан к ней магически, его никто не мог с неё снять, кроме Гедды. Как⁈

— Не разочарую, — прошептала, дрожа. — Но и ты помни, что обещал. Ты отдашь мне сестру и отпустишь нас обеих.

Альшарс пожал плечами.

— Даже если ты сказала правду и победишь, то проиграешь либо в битвах на саблях, либо в сражении плетями. Не обольщайся.

Княжна запрокинула голову, вглядываясь в его чёрную фигуру. Попыталась вспомнить всё, что она слышала о наследнике Крови. Нелюбимый сын своего отца, зачатый от рабыни. Когда у Сальгаша родился второй, то король натравил на трехлетнего малыша свою собаку, решив сменить наследника. Никто точно не знает, как принц справился, но на память о приключении Альшарсу остался шрам на лице. Тот самый, не позволяющий другим угадать выражение холодных глаз.

Говорили, что Сальгашу предсказали смерть от руки старшего сына. Впрочем, это пророчество мог бы сделать даже провидец без дара. Что может быть естественнее, чем убийство короля его наследником?

Альшарс покрутил украшение в руках, разглядывая его.

— Занятная вещица, — процедил задумчиво. — Сестрёнка подросла. Для какой цели она дала тебе это?

Он снова внимательно взглянул на девушку. Джию скрутило ужасом. Под его тяжёлым взором хотелось говорить правду и только правду, всю до конца, но княжна снова закусила губу.

Альшарс и Гедда борются друг с другом, а она для них — лишь средство. Даже не сабля, не нож, а так — горсть песка, чтобы бросить противнику в глаза. И Ларан тоже играл ей, как фигуркой, в своей партии с Геддой. Хотя — Джия понимала это — герцог не был равнодушен к пленнице.

Она смотрела в белесые глаза наследника и думала: «Ты убьёшь меня и забудешь. Просто пройдёшь по мне к своей цели, не заметив, что кого-то растоптал», и злость щипала сердце.

Джия рывком вскочила, шагнула к нему.

— Она дала мне это, чтобы я убила тебя, — прошептала, зная, что он слышит её шепот. — Но я, пожалуй, не хочу сейчас тебя убивать. Я хочу отдать тебе мою плеть и станцевать для тебя в шатре.

Шагнула ещё и коснулась его голой кожи грудью, привстала на цыпочки, обхватила руками за шею, зажмурилась и поцеловала. Почувствовала, как напряглись мускулы на его груди. Наследник не ответил, но и не отстранил её. Джия вновь опустилась на пятки, запрокинула лицо, вглядываясь и пытаясь понять, с каким выражением он на неё смотрит.

— Я приду к тебе, — бросила с дерзким отчаянием. — После того, как останусь победителем на соревнованиях. Жди меня.

А затем скользнула мимо, запрыгнула на подоконник, повисла на руках и спрыгнула на землю. Ступни резануло болью, и Джия присела, давая мышцам возможность расслабиться.

Альшарс не стал ей мешать. После поцелуя в его белесо-голубых глазах княжна прочла интерес.

— Поиграем, — прошептала она.

Ветер растрепал волосы, расшалившись, дохнул свободой, но всё это была иллюзия. Ледяной Змей знал, что Джии идти некуда. Свобода под полным контролем, ведь он непременно привязал её магически. Однако княжна уже не наивный ребёнок, чтобы поверить в то, что её отпустили.

И всё-таки, вокруг — город. Вокруг степь. На востоке поднимаются горы, где-то там далеко, делая линию горизонта волнистой. Сейчас, в темноте, их, конечно, не видно, но Джия кочевала в этих местах. Как и все всадники, она умела ориентироваться по звёздам и отличать одну степь от другой.

Княжна пошла по улице мимо длинных домов, каждый из которых вмещал целый род. Ей хотелось просто идти и идти, она соскучилась по ощущению пространства. Сейчас бы ещё коня… И пусть завтра будет, что будет. Лишь бы ветер ударил в лицо, щекоча его конской гривой, лишь бы ощутить между ног теплоту конской