Он понимал ее, и она – помоги ему Бог – понимала его. Они оказались родственными душами.

Дочь герцога, на которой он женился, оказалась такой же авантюристкой, как и он… Судьба, видимо, смеется над ними.

И, несмотря на недавно пережитый мучительный страх, Деклан понял самое главное.

Если он не сможет брать ее с собой, то больше не отправится на поиски приключений. При мысли о том, что придется ее оставить… он даже покачал головой. Никогда на это не согласится. Не вынесет, если не будет каждое утро видеть рядом с собой на подушке ее милое личико. Не будет слышать ее музыкального голоса, видеть ее улыбку, которая освещает каждый его день!

Теперь это его главные сокровища. Его самые драгоценные радости.

Яркие драгоценности его души, без которых он больше не может жить.

Благодаря тому что она, такая утонченная и очаровательная, оказалась настоящей искательницей приключений, Деклану уже не придется стоять перед таким выбором.

Она поклялась быть с ним вместе в горе и в радости, в жизни и в смерти… в опасности и увечьях.

Деклан понимал: именно так она рассматривает их будущее и в соответствии с этим хочет строить их семейную жизнь.

Он покажет ей, на что он способен.

Эдвина бросила ему вызов, и он должен доказать, что не подведет ее. Не может и не хочет ее подводить.

Она по-прежнему наблюдала за ним, выжидая и, может быть, стараясь угадать, о чем он думает. Хотела увидеть, как он ответит – возьмет ли протянутую ею оливковую ветвь, перешагнет через крошечную трещину у них на пути и продолжит ли идти с ней рука об руку – или снова начнет спорить.

Не сводя взгляда с ее голубых глаз, он выгнул брови:

– В логово льва? Кто же оказался львом?

– Львицей, – поправила она. – Леди Холбрук.

– Так это она тебя опоила?! – воскликнул Деклан.

Деклан кивнула.

– Губернатор знает?

– Вряд ли. Более того, скорее всего, он даже не знает, что я заходила. Единственными людьми, которые меня видели, был часовой у ворот, дворецкий и сама леди Холбрук.

– Ты знаешь, чем она тебя опоила? – Он с трудом облек в слова второй из своих самых больших страхов: – Не может ли это повредить ребенку?

– Нет. Она дала мне настойку опия; ее принимают многие дамы, даже в интересном положении. Я поняла, что это такое, потому что уже принимала ее несколько лет назад, когда сломала руку. Действие было то же самое. Кроме того, такая настойка наверняка имелась в ее шкафчике для напитков, поскольку она, скорее всего, принимала ее сама. Видишь ли, она решила усыпить меня только после того, как я начала расспрашивать ее о четырех пропавших молодых женщинах. У нее не было времени принести что-то еще; она предложила мне выпить домашней наливки, сделав вид, будто вспоминает тех, о ком я спрашивала.

– О чем конкретно ты ее спросила? Ответила ли она тебе?

Эдвина задумалась, припоминая, как все было.

– Сначала я заставила ее подтвердить, что она знает всех женщин в колонии, которые приехали из Великобритании. Потом я спросила… – Она закрыла глаза. – Спросила, видела ли она тех четырех женщин на проповедях Ундото… – Эдвина открыла глаза и посмотрела на мужа в упор. – Да… как только леди Холбрук увидела, что я выпила достаточно, и опий подействовал, но до того, как я потеряла сознание, она откровенно призналась, что все четыре женщины посещали проповеди Ундото – как и я… – Она отвернулась, вспоминая. – Последние слова она произнесла подчеркнуто, как будто это… посещение проповедей… было необходимой предпосылкой для похищения.

– Как и говорила Лашория.

Эдвина посмотрела на него в упор:

– Меня что… тоже забрали… похитили? – После того как Деклан сжал губы и кивнул, Эдвина теснее прижалась к нему и потребовала: – Расскажи, что было дальше!

Он рассказал; Эдвина не сомневалась, что самые кровавые подробности он утаил, однако поведал ей обо всем, что с ней случилось до того, как он уложил ее в постель в их каюте.

Она посмотрела в окно; корабль покачивался на волнах, и вокруг них расстилался сине-серый океан. Больше до самого горизонта ничего не было видно.

– Значит, мы возвращаемся в Лондон.

– Да… Я приказал поднять паруса, так что возможна легкая качка.

Эдвина пожала плечами; она уже привыкла к качке по пути во Фритаун.

– Когда же мы придем в Саутгемптон?

– Дней через двенадцать, не раньше. – Деклан помолчал и заглянул ей в глаза. – Предлагаю воспользоваться временем и попробовать сложить воедино все кусочки головоломки, которые нам с тобой удалось найти. Что бы там ни происходило – куда бы ни забрали пропавших людей – они заслуживают того, чтобы их спасли. Надо что-то предпринять!

Эдвина кивнула – по своему обыкновению, решительно.

– Вот именно! Волверстоуну и Мелвиллу следует действовать незамедлительно, и мы должны их поторопить!

Деклан попытался подавить усмешку, но у него ничего не получилось.

– Что такое? – Эдвина высокомерно выгнула брови.

– Я представил себе нашу будущую беседу с Волверстоуном и Мелвиллом.

– И что же?

– С радостью понаблюдаю за выражениями их лиц, когда ты объявишь, что они должны поторопиться.

Она метнула на него укоризненный взгляд:

– Я ничего не собираюсь им объявлять – все делается не так.

В голове у него зазвучали слова отца, который советовал ему поучиться у Эдвины и ее родственниц, потому что «у них все получается».

– Правда? А как же все делается? – удивленно спросил он.

Эдвина уверенно тряхнула головой:

– Все очень просто. Главное – навести их на нужные мысли. Тогда они сами придут к нужному тебе выводу и будут думать, что все придумали сами.

– Вот как… – Деклан решил, что ее совет может пригодиться и ему самому. Такие навыки полезны для будущего, в котором ему придется взаимодействовать с ней – и подчиняться ей.

– Итак… – Эдвина снова прижалась к мужу. – Согласна, нам придется хорошенько подумать, чтобы изложить все как следует. – Она подняла голову, посмотрела на него снизу вверх из-под полуопущенных ресниц; голубизна ее глаз напоминала английское небо летом. – Чем еще мы займемся в оставшиеся двенадцать дней? У тебя есть предложения?

Лукаво улыбнувшись, она принялась расстегивать на нем рубашку.

Он облизнул губы:

– Да, хочу предложить тебе пару… упражнений. Возможно, тебе захочется попробовать.

– Вот как? – Ее улыбка стала откровенно нескромной. – Непременно покажи!

Он заглянул ей в глаза, ответил ей такой же улыбкой и с радостью подчинился.