Встать да подойти? Он покачал головой: уж точно не сейчас. Еще не хватало выставлять себя на посмешище – глядите, неймется старому дураку, поглазеть пришел, раз сам уже ни на что не способен.

Поразмыслив, Олег Алексеевич договорился с собой так: если они вместе доедут до Планерной, он встанет чуть раньше и пройдет по вагону. Ну и что, что так дальше от выхода из метро. Может, ему в другую сторону надо.

Из-под пола донесся знакомый гул: включились тормоза. Перед тем, как состав замер на путях, к этому звуку на пару секунд добавился визг металла – видимо, колеса, заблокировавшись, заскользили по рельсам. Затем все стихло.

Правая рука Вадима выскользнула из-под подбородка и упала на колено. Голова парня дернулась, он проснулся. Ощутив, что поезд стоит, Вадим вскочил – надо успеть выйти на Тушке! – и сделал шаг к дверям. Наткнувшись осоловелым взглядом на стену из профилированного серебристого металла, которая виднелась за стеклом, он остановился и какое-то время стоял на месте, слегка покачиваясь. Наконец до одурманенного алкоголем и сном мозга дошло, что выходить пока некуда.

– Поезд скоро отправится. Просьба соблюдать спокойствие! – раздался по громкой связи голос машиниста.

Чертыхнувшись, Вадим сел обратно и огляделся. В вагоне было всего несколько человек. Старик, сидевший напротив, парню сразу не понравился. Ухмылка на его лице так и говорила: «Надрался, сосунок, а теперь углы сшибает. Ни стыда, ни совести!»

«Пусть только вякнет что-нибудь, тут же врежу», – с пьяной решимостью сказал себе Вадим. Мало ему родителей, которые то и дело пилят!..

Но старпер молчал и даже почти перестал ухмыляться. Вадим откинулся на спинку, достал из кармана джинсов телефон – что там ребята понаписали? Может, уже выложили в сеть фотки с вечеринки? А вдруг Анжелка свои прислала? Он ее, кажется, просил… точно просил, да, и девушка улыбалась. Взглянув на экран, Вадим поморщился: ну да, конечно, какая тут связь в тоннеле.

– Поезд скоро отправится. Просьба соблюдать спокойствие!

Вадим снова нажал на кнопку включения телефона – а времени-то сколько? Почти два часа ночи? Парень вздохнул. Пока он до дома добредет, пока спать ляжет, будет часа три, не меньше. А в полседьмого вставать, в институт собираться.

«На фиг, – блекло подумал Вадим. – Забью. Один хрен, ничего не запомню. Отксерю у Пашки, он-то уж точно будет».

Тут ему вспомнилось, что завтра будет лаба по сопромату, да и Ван-Ильич, препод по матану, обещал устроить контрольную.

«Ну и пусть. Потом как-нибудь…»

– Поезд скоро отправится. Просьба…

– Да когда уже он отправится-то? – Тетка вскочила со своего места, огляделась. Подошла к переговорному устройству и нажала кнопку.

– Вас слушают!

– Сколько еще стоять будем? – в голосе тетки послышались визгливые нотки. – Мне домой надо!

– Всем домой надо. Поезд скоро отправится.

– Сколько это ваше «немного»? Мы тут уже полчаса торчим!

– Еще и восьми минут не прошло, – вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь, сказал старик. – Я засекал.

Из динамика донеслось кхеканье.

Вадим вытаращился на старика, а затем чуть не заржал. Вот это перец, вот это тролль!

Опешившая тетка тем временем отпустила, наконец, кнопку и повернулась к Олегу Алексеевичу.

– А вас кто просил вмешиваться? – Она уперла руки в бока. – А? Вам что, вам спешить некуда. Кто с таким жить-то будет! А вот меня ждут!..

– Больше думайте о себе, – Олег Алексеевич оставался спокойным, – иначе это с вами жить никто не будет. Из-за уровня шума.

Вадим хрюкнул, взглянул на побагровевшую тетку, понял, что этого ну никак нельзя было делать, и заржал в голос.

Ирина в бешенстве смотрела на своих обидчиков. Господи, да за что же ей такое наказание? Начальник заставил работать до полночи – вынь да положь ему отчет прямо сегодня! – поезд не едет, да еще эти! Старый козел насмехается, а сопляк рад стараться, гогочет во все горло.

В висках застучало. Ощутив подступающую дурноту, Ирина ухватилась за поручень.

Чьи-то крепкие руки подхватили ее за талию, помогли усесться на скамью. Перед взглядом мелькнул размытый силуэт, и до Ирины сквозь гул в ушах донесся резкий шорох скользящей в пазах форточки.

– Вам лучше?

Ирина подняла голову – на нее внимательно смотрел сосед по скамье, пожилой мужчина, который вошел только что, на Щукинской.

– Спасибо, – прошептала она. Прижала кончики пальцев к вискам. Гул начал стихать. – Нахлынуло что-то, знаете…

– Ничего-ничего. – Он успокаивающе улыбнулся. – Сейчас пройдет. Я остальные форточки открою, сквозняком вмиг протянет.

Ирина благодарно улыбнулась. Есть все же порядочные мужчины на свете…

Вагон наполнился шумом отодвигаемых форточек – ее спаситель, не откладывая дело в долгий ящик, выполнял обещание.

Ирина глубоко вдохнула посвежевший воздух и отняла пальцы от висков. Нашла взглядом мужчину – тот как ни в чем не бывало уже сидел на своем месте с книгой в руках.

«Надо бы поблагодарить, а то как-то нехорошо получается».

Она стала мысленно рыться в содержимом сумочки и полиэтиленового пакета. Хоть бы шоколадка какая была или конфеты. Конечно, для мужика это не то, что надо бы, но лучше так, чем никак.

За ее спиной раздался громкий, неприятный скрежет. Словно кто-то неторопливо вел гвоздем по металлической стене, которая отгораживала тоннель от строящейся станции. Ирина вздрогнула и оглянулась. Ей показалось, что загородка чуть подрагивает. На миг стало как-то не по себе – ночь, тоннель, эти звуки, – но тут она вспомнила, что на станции идет ремонт, и успокоилась: небось тащат что-то по платформе и стену задели.

Но когда же, в конце концов, они уже поедут?!

Из-за окна снова донесся скрежет. На этот раз звук был прерывистым, будто неведомый хулиган, проведя по металлу, затем замирал и прислушивался, ожидая ответной реакции.

Ирина резко поднялась, ощущая, как в душе снова разгорается злость. Нажала на кнопку.

– Да что вы там, с ума посходили, людей ночью в тоннеле держать?!

– Скоро уже поедем… не волнуйтесь так. Чуть-чуть подождите… – нервно отозвался машинист, и связь тут же оборвалась. Женщина недоуменно посмотрела на устройство: он что, боится?

Развернувшись, Ирина столкнулась взглядом с толстяком.

Юрию тетка не нравилась. Истеричка. Едва угомонилась, и вот снова. Эти старые дуры уже просто не способны держать себя в руках. Их хлебом не корми, дай поскандалить. Прямо как его мать.

При мысли о матери толстяка передернуло. И как только он не сдох, живя вместе с ней все эти годы? Вечные наставления, поучения, а когда он начинал закипать – слезливые упреки. Мол, она всю жизнь на сына положила, а он, тварь неблагодарная!.. и пошло, и поехало. Тогда Юрий сбегал в свою комнату, запирался и включал музыку погромче.