Корабли эскадры тоже разделились, став на «дежурство» напротив тех дорог и перевалов, которыми «в тот раз» воспользовались немцы, стремясь к южному берегу.

Кравченко помалкивал, на своем опыте убедившись, что комфлота ничего не делает просто так. И, если уж он приказал вести обстрел именно этого перевала, значит, как раз тут и пройдут немцы.

Командиры других кораблей эскадры ворчали, не привыкнув доверять интуиции Октябрьского, но жизнь заставила их отбросить сомнения.

Началось все на Ялтинском боевом участке.

К вечеру 4 ноября в Ялту вошли части 421-й стрелковой дивизии, сформированной из погранвойск НКВД, 25-я и 95-я дивизии. Ночью они были переправлены морем в Севастополь, а боевые корабли начали обстрел немецких колонн на дорогах к Ялте, Алупке и Алуште, в полосе от деревни Саватка до горы Самналых.

5 ноября эсминцы «Безупречный» и «Бойкий» приняли на борт бойцов 7-й бригады морской пехоты и доставили их на главную базу флота. В это самое время «Ворошилов» и «Красный Кавказ» обстреливали немцев, находившихся по ту сторону Крымских гор, а линкор обрушил свой огонь на передовые части 72-й дивизии немцев в районе Карасубазара.

А под Судаком была обстреляна и сильно прорежена 1-я румынская горнострелковая бригада.

Манштейн здорово разозлился и послал против кораблей ЧФ свою единственную авиагруппу торпедоносцев «Хейнкель-111», но успеха это ему не принесло. Крейсера стреляли издалека, едва видимые с берега, а между ними и сушей барражировали эсминцы, ведя заградительный огонь, благо зенитными автоматами они были набиты чуть ли не до самого клотика.

Лишь двум или трем «Хейнкелям» удалось прорваться к крейсерам – и попасть под кинжальный огонь корабельных 76-миллиметровых зениток.

Впрочем, досталось не только летунам. Те части немецких дивизий, что прорвались-таки на узкую, максимум пятикилометровой ширины, полоску берега между Алуштой и мысом Чауда, хладнокровно расстреливались с кораблей Черноморского флота, расставленных цепью вдоль побережья.

7 ноября немецко-румынские войска отступили, покинув Ялту, Алушту, Судак. Это было как поздравление от Черноморского флота ко дню годовщины Великого Октября.

Из авторского сборника:

«Отразив первый штурм немецко-фашистских войск, защитники Севастополя стали готовиться к новым боям, понимая, что обессиленный в ноябрьском сражении враг, пополнив силы, вновь обрушит свой удар на город.

Войска оборонительного района совместно с жителями города восстанавливали разрушенные укрепления, совершенствовали и строили новые оборонительные сооружения, создавали минные поля. Из орудий погибшего в бухте крейсера «Червона Украина» и поврежденного эсминца «Совершенный» было установлено дополнительно семь новых стационарных батарей.

Большая земля направляла в осажденный город пополнение, боевую технику, боеприпасы. В первой половине декабря в Севастополь кораблями были доставлены 388-я стрелковая дивизия и несколько маршевых рот.

Предприятия города наращивали выпуск минометов, мин, гранат, ремонтировали поврежденную в боях технику.

Новых сил защитникам Севастополя придало и радостное сообщение о переходе наших войск под Москвой, Тихвином и Ростовом в контрнаступление. 12 декабря севастопольцы, как и все советские люди, с волнением слушали сообщение Совинформбюро о провале гитлеровского плана окружения и взятия столицы нашей Родины, о том, что под Москвой освобождены сотни населенных пунктов.

А немцы готовились к наступлению – армия Манштейна пополнилась тремя немецкими пехотными дивизиями и двумя румынскими горнострелковыми бригадами.

Для разрушения укреплений под Севастополь были доставлены несколько батарей сверхтяжелых орудий калибром 305, 350, 405 и даже 615 мм.

Немецко-фашистское командование спешило освободить основательно застрявшую под Севастополем одну из своих ударных армий, чтобы перебросить ее на южное крыло фронта, в помощь группе армий «Юг», отступавших под ударами советских войск.

Кроме того, захватом Севастополя, героическая оборона которого привлекла внимание всего мира, гитлеровское командование стремилось реабилитировать себя за поражение под Москвой.

Выполняя директиву Гитлера, которая ставила задачу: «Севастополь должен быть взят в ближайшее время», Манштейн отдал приказ на «последнее большое наступление…»

1. Севастополь. 18 ноября 1941 года

Чоргуньский опорный пункт расположился в районе деревень Верхний и Нижний Чоргунь и высоты с Итальянским кладбищем.

Опорный пункт должен был прикрывать Ялтинское шоссе и не допустить прорыва немцев к Балаклаве, в Золотую балку и к Инкерману. Как раз мимо Нижнего Чоргуня протекала Черная речка.

Филипп приехал к «чоргуньцам» с проверкой. Нельзя было допустить тех досадных и губительных ошибок, что случились «в тот раз». Октябрьский кривовато усмехнулся.

Зря он радовался тогда, 21 июня, когда снова оказался здесь за день до войны. «Ура! Все можно исправить!»

Вроде так и есть. Можно даже сказать, что он совершил гораздо больше, чем предполагал вначале. Ведь именно из-за него не произошли разгромы под Уманью и Киевом. Все так.

Но и именно теперь, когда перед ним заново, во второй раз прокручивалась лента его жизни, становилось ясно, каков был масштаб тогдашних его ошибок и заблуждений.

Понятно, что не одного его преследовал страх перед итальянским флотом, который никогда не появлялся в Черном море, да и не был способен на это. Сам нарком Кузнецов придерживался мнения, что корабли дуче вот-вот нападут на Крым. И все эти совершенно идиотские постановки мин у собственных портов, на которых подрывались советские же корабли, гражданские и боевые, были не самодурством комфлота, а требованием Наркомата РККФ.

Но ведь ошибок было совершено очень и очень много. По сути, любое его действие «в тот раз» диктовалось не тактикой и стратегией, а трусостью или глупостью.

Как можно было 31 октября, перед самым штурмом Севастополя, отправить линкор и крейсера в Поти?

В составе ПВО насчитывалось сорок зенитных батарей – сто шестьдесят орудий среднего калибра, семь батарей с тридцатью шестью пушками малого калибра, плюс девяносто прожекторов. И он тогда щедро отполовинил матчасть у пэвэошников, отправив сколько-то там батарей в кавказские порты – оберегать ранее уведенные корабли. Зачем, спрашивается?

Корабли были нужны здесь, в Севастополе!

Филипп поморщился. Хватит уже рефлексировать, как дристливый интеллигентик! Что было, то было.

Ты признал свои ошибки? Признал. Понял, что дураком был и трусом? Понял. Встал на «путь исправления»? Встал. Чего еще?

Октябрьский внимательно оглядел в бинокль позиции Чоргуньского опорного пункта. ДОТ № 72, в котором находился комфлота, был вооружен 152-миллиметровым орудием. Сектор обстрела в 120 градусов позволял вести огонь почти по всей долине.