Они ждали его, использовали мешок для мусора как приманку. Наверное, поняли, что там нечто ценное, что он вернется за мешком. Умно, очень умно. Когда он добирается доверху, у него подкашиваются колени.

Рядом со спальней есть небольшая ванная с настоящим туалетом. Как раз вовремя: от страха стиснуло кишки. Снежный человек испражняется — бумага есть, маленькая радость, не нужно подтираться листьями, — уже собирается спустить воду, но вдруг понимает, что в бачке наверняка полно воды и эта вода ему понадобится. Он поднимает крышку бачка — так и есть, полнехонек, просто мини-оазис. Вода рыжеватая, но пахнет нормально; он опускает голову и жадно пьет, как собака. Адреналин совсем горло высушил.

Теперь лучше. Нет повода для паники, пока нет. На кухне он находит спички и прикуривает. После нескольких затяжек кружится голова, но он все равно абсолютно счастлив.

— Если бы тебе было девяносто и ты мог бы в последний раз потрахаться, точно зная, что это тебя убьет, ты бы согласился? — спросил однажды Коростель.

— Спрашиваешь, — откликнулся Джимми.

— Маньяк, — констатировал Коростель.

Шаря в кухонных шкафах, Снежный человек неожиданно для самого себя принимается напевать. Плитки шоколада, настоящего шоколада. Банка растворимого кофе, сухие сливки, сахар. Креветочное масло для крекеров, суррогатное, но съедобное. Сырная паста в тюбике, майонез. Овощной быстрорастворимый суп с лапшой, со вкусом курицы. Крекеры в пластиковой коробке. Энергетические батончики. Золотое дно.

Он собирается с силами и открывает холодильник, надеясь, что эти ребята не держали там слишком много настоящей еды и вонь будет не ужасна. Хуже всего — некогда замороженное мясо стухло в потекшей морозилке, такое он видел не раз в первые дни, когда шарился по плебсвиллям.

Больше ничего вонючего — гнилое яблоко, серый замшелый апельсин. Две бутылки пива, закрытые — настоящее пиво! Коричневые бутылки со старомодными узкими горлышками.

Он открывает пиво, выпивает полбутылки. Теплое, но какая разница? Потом садится за стол, ест креветочное масло, крекеры, сырную пасту и майонез, а на десерт — ложку кофе, смешанного со сливками и сахаром. Растворимый суп, шоколад и энергетические батончики он оставляет на потом.

В одном шкафу он находит механический радиоприемник. Он помнит, как начали такие выдавать, — на случай торнадо, потопов и прочих форс-мажоров, когда электроника выходит из строя. У его родителей был такой, когда они еще были его родителями, он часто с ним потихоньку играл. Там была ручка, ее нужно было крутить для подзарядки; заряда хватало на полчаса.

Радиоприемник вроде функционирует, Снежный человек крутит ручку. Он не ждет, что на него обвалится шквал голосов, но ведь ожидание и желание — разные вещи.

Помехи, снова помехи, еще помехи. Он прослушивает всю частоту AM, потом FM. Ничего, только этот звук, точно свет звезд пробивается через толщи космического пространства: ккккккк. Снежный человек ищет на коротких волнах. Очень медленно и осторожно крутит ручку настройки. Может, есть другие страны, далекие страны, где люди спаслись, — Новая Зеландия, Мадагаскар, Патагония — вот такие.

Но они бы не спаслись. Большинство, по крайней мере. Когда все началось, эта штука перемещалась по воздуху. Желание и страх универсальны. И они же — могильщики человечества.

Ккккк. Ккккк. Ккккк.

О, поговори со мной, умоляет он. Скажи что-нибудь. Скажи что угодно.

Неожиданно он слышит голос, человеческий голос. К несчастью, тот говорит на языке, похожем на русский.

Снежный человек не верит своим ушам. Он не один — есть еще кто-то, где-то есть такой же человек. И он знает, как обращаться с коротковолновым передатчиком. А если есть один, значит, могут быть и другие. Но от этого человека толку никакого, он слишком далеко.

Мудрила! Он забыл про служебный диапазон. Им же говорили — если катастрофа, используйте его. Если поблизости кто и есть, он на служебном диапазоне.

Снежный человек вертит ручку. Прием, вот что надо попробовать.

Кккккккк.

Затем слабеющий мужской голос:

— Кто-нибудь меня слышит? Есть там кто-нибудь? Вы меня слышите? Прием.

Снежный человек жмет на кнопки. Как посылать сообщения? Он забыл. Где эта долбаная кнопка?

— Я здесь, я здесь! — кричит он.

Снова прием. Тишина.

Но он уже сомневается. А не слишком ли опрометчиво он поступил? Откуда он знает, что это был за человек? Вполне возможно, обедать с ним не захочешь. Но все равно он радуется, почти в восторге. Теперь есть шанс.

Снежный человек был в таком трансе — от возбуждения, от еды, от голосов по радио, — что забыл про порез на ноге. И теперь порез напоминает о себе: неприятное покалывание, будто в ступне застрял шип. Снежный человек садится за кухонный стол, задирает ногу повыше, осматривает. Похоже, осколок бутылочного стекла еще там. Он пытается его подцепить — не помешал бы пинцет или хоть ногти подлиннее. Наконец ему удается ухватиться, он выдергивает осколок из ноги. Больно, но крови немного.

Он промывает рану пивом, ковыляет в ванную и роется в аптечке. Ничего полезного, если не считать тюбика солнцезащитного крема — для пореза не подойдет, — давным-давно просроченного антибиотика, которым Снежный человек мажет рану, и остатков лосьона для бритья, который пахнет лимонной эссенцией. Он выливает на рану и лосьон — по идее, в нем должен содержаться спирт. Может, надо поискать чистящее средство или что-то в этом роде, но он боится переборщить, сжечь ступню. Придется скрестить пальцы на удачу: если в рану попала инфекция, передвигаться будет сложнее. Не стоило забывать про порез; пол внизу, наверное, кишмя кишит бактериями.

Вечером он любуется закатом в узкое окошко. Красиво, наверное, было, когда все десять камер включены, можно увидеть полную панораму, подрегулировать яркость, прибавить красного цвета. Курнуть, откинуться в кресле и парить на седьмом небе. Но на него смотрят пустые лица экранов, и приходится довольствоваться реальностью — кусочком неба в окне, оранжевый, потом фламинго, кроваво-красный, клубничное мороженое, смена гаммы там, где должно быть солнце.

В бледнеющем розовом свете свиноиды, которые ждут его внизу, похожи на маленькие пластиковые статуэтки — псевдо-пасторальные поросятки. Нежно-розовые, безобидные, как многие вещи на расстоянии. Сложно себе представить, что они желают ему зла.

Наступает ночь. Снежный человек лежит на койке — той, что застелена. Я лежу там, где когда-то спал мертвец, думает он. Он не знал, что случится. Не догадывался. В отличие от Джимми, который мог догадаться, но не догадался все равно. Интересно, если б он убил Коростеля раньше, это бы что-нибудь изменило?

Здесь слишком жарко и душно, хотя ему удалось открыть аварийные вентиляционные отверстия. Он не может заснуть, поэтому зажигает свечку — жестяной контейнер с фитилем из аварийного комплекта, на этой свечке при желании можно вскипятить суп — и прикуривает еще одну сигарету. В этот раз голова почти не кружится. Все бывшие привычки живут где-то в теле, дремлют, как цветы в пустыне. В подходящих условиях расцветут пышным цветом.