Он поцеловал мои руки и слабо улыбнулся.

— Да, наверное, ты права. Просто… Иногда, жить с этим трудно, Тома. Может, тебе покажется, что это мелочь или полная ерунда, ведь прошло столько лет и я уже не ребёнок… — Он вздохнул. — Я сам мечтаю освободиться от воспоминаний, но не получается. Они сидят во мне и тихо зудят, а иногда приходят ко мне во снах. Иногда я чувствую себя человеком третьего сорта. Наверное, ты сейчас решишь, что такого быть не может… Просто, я не говорил с тобой на эту тему и о том, какие демоны сидят во мне внутри. И никакое моё положение в обществе, никакие деньги или женщины, что окружали меня, так и не дали свободы от прошлого. Надеюсь, ты меня поймёшь и не начнёшь презирать…

Господи… Да тут не просто травма! Руслан нуждался в помощи! Оказывается, его душа была надломлена!

Жестокие отец и дед, сломали его просто так. Потому что были такими.

И я уверена, что они не думали, как было больно маленькому Руслану, и не только физически, но и душевно. А его мать? Своим уходом она втоптала детские наивные, чистые и доверчивые чувства в грязь!

Ему было больно и обидно, и я даже боюсь представить, насколько одиноко.

Вот он, настоящий Руслан — надломленный и с незаживающей раной, которую нанесли ему самые близкие и родные люди.

— Я помогу тебе справиться и проститься с прошлым, Руслан! — сказала ему пылко и крепко обняла.

Конверт с адресом деда Руслана остался в ведре. Я решила, что завтра же поеду к нему.

Чтобы Руслану избавиться от этой постоянно гниющей раны, её нужно вскрыть.

* * *

— Матвей Викторович, вы же понимаете, как это важно, — уговаривала я уже целых полчаса водителя отвезти меня к деду Руслана. Но этот мужчина упёрся и не хотел слышать ни один мой довод.

— Тамара Юрьевна, вы уж меня простите, но без разрешения Руслана Германовича, я не могу отвезти вас куда-то дальше этих ворот, — произнёс он с каменным лицом. — А вы мне не дозволяете звонить и спрашивать одобрения.

— Матвей, — начала злиться я. — Руслана здесь нет, а пока его нет, то я за него, понимаешь? Если ты не отвезёшь меня, то я возьму такси или сама сяду за руль, но всё равно уеду.

— Но… — испугался водитель. — Руслан Германович взял с меня слово, Тамара Юрьевна. Тем более, после того случая с нападением…

— Всё будет хорошо, — успокоила я его. — С теми людьми Руслан решил абсолютно все разногласия. А увидится с его дедом мне необходимо как дышать воздухом. Нутром чувствую, что мне нужно съездить туда.

— Это за сто километров от города, — нахмурился Матвей. — И потом ещё обратно…

— И что? Сто — это не тысяча же километров.

— Если Руслан Германович узнает… — побледнел Матвей. — А он непременно узнает, то меня уволит и…

— Если уволит, то я назначу тебя своим личным водителем с тем же жалованием, — обрезала я его сомнения. — По рукам?

— Не знаю… — замялся он.

— Матвей, возможно, Руслан тебе ещё спасибо скажет в будущем, — произнесла я и сложила ладони в молитвенном жесте. — Отвези меня. Пожалуйста.

Матвей покачал головой и со стоном произнёс:

— Как с вами сложно, Тамара Юрьевна. Руслан Германович мне голову оторвёт за то, что я не послушал его!

Вдруг в кабинет вошла Валентина и строго сказала:

— Да хватит тебе уже мямлить! Садись за руль и вези нашу хозяйку, куда она тебе говорит!

Я удивлённо на неё взглянула. Она что, подслушивала за дверью?

Валентина, словно прочла мои мысли и сказала:

— Простите, Тамара Юрьевна, проходила мимо и услышала ваш разговор.

Ага, за плотно закрытой дверью. Но я лишь ей улыбнулась, потому что Матвей под гнётом двух женщин сдался.

— Хорошо. Но если Руслан Германович будет сердиться и наказывать меня одного, то я ему сдам вас обеих.

— Ой, напугал, — хохотнула Валентина. — Смотри, в штаны от страха не наложи.

Я улыбнулась и произнесла:

— Спасибо.

— Когда поедем? — поинтересовался Матвей голосом несчастного.

— Прямо сейчас, — сказала ему и протянула листок с точным адресом, который переписала с конверта. — Но по пути заедем в цветочный магазин и кондитерскую.

Кстати, насчёт письма от деда Руслана. Там действительно было приглашение — простой лист бумаги, вырванный из тетради в клетку и острым почерком на нём, было выведено несколько строк:

«Руслан, приглашаю тебя на свой восемьдесят восьмой день рождения. Очень жду тебя и скучаю.

Дед Фёдор».

* * *

На краю небольшого городка стоял старый, полуразвалившийся и покосившийся от времени деревянный дом. Я глядела на этот дом и видела табличку с нужным мне адресом.

Вокруг уже давно выросли богатые коттеджи, с ухоженными дворами и припаркованными рядом сияющими на солнце автомобилями. И только этот дом выбивался из общей массы и словно служил укором окружающему богатству.

— Тамара Юрьевна, я пойду с вами, — сказал уверенно Матвей. — Мало ли что или кто там внутри. Собака злая или свихнувшийся дед с топором.

Да, Матвей был прав. Я совершенно не знала родственников Руслана и, судя по его рассказам, отец и дед были те ещё садюги. И мало ли какая у него психика сейчас.

Матвей шёл впереди меня и нёс цветы, а я торт.

Он постучал в калитку несколько раз и крикнул:

— Эй, хозяин! Принимай гостей!

Ответом была тишина.

— Дома есть кто?

Никто не спешил открывать. А вдруг с ним что-то случилось?

— Постучи и позови ещё раз, — попросила я Матвея. — Он уже старый и может просто не слышать.

Матвей забарабанил по калитке с такой силой, что зазвенели заржавевшие металлические петли и наконец, мы услышали голос:

— Ну кто там ломится? Опять хотите денег предложить за мою землю? Не отдам вам ничего, сукины дети. Не отдам!

Послышался звук открываемой щеколды и старая дверь отворилась, являя нашим взорам усталого, измотанного жарой и жизнью старика. Он был одет в такое тряпьё, что даже бомжи бы побрезговали такую одежду на себя надевать. Но рваное тряпьё было чистым. От старика пахло свежескошенной травой и молоком. На его загорелом и морщинистом лице щурились потухшие карие глаза. Он стоял и смотрел на нас, чуть пошатываясь, но аккуратно держал в трясущихся руках чёрного как ночь котёнка. Это был одинокий старик, отверженный внуком, людьми, соседями и самой жизнью…

— Кто вы? — спросил он строго, глядя на объёмный букет цветов и яркую коробку с тортом.

Я вышла вперёд перед Матвеем, и тепло улыбнувшись, представилась: