– Ла Рю – это кровавый призрак и был таким даже до слухов о его смерти, – заметил Фокс. – Никто и никогда не смог его найти. Изабелла – наш лучший шанс. Делай, что хочешь, но ты обязан снова войти к ней в доверие. Теперь время не ждет.

– А что насчет смерти продавца книжной лавки? – поинтересовался Саймон. – Как он встраивается в эту историю?

– Полагаю, что он был посыльным. Один из моих людей работает над этим, другой следит за Майклом Стендишем.

– Но все снова возвращает нас к Изабелле, – размышлял вслух Саймон. – Если Ла Рю не участвует в заговоре, у него вполне может быть намерение ее убить. Возможно, она предала его и выкрала список.

– Тем больше у тебя причин подобраться к ней. Он может появиться на аукционе…

– Этот аукцион – средоточие всех интересов в этом деле. Хотел бы я, чтобы существовал иной способ выяснить все, не прибегая к романтическим уверткам.

– Все остальное мы перепробовали раньше, – напомнил ему Фокс. – Игра уже идет, и сейчас твой единственный путь – это вступить в погоню. Отправляйся к ней домой. Не обращай внимания на ее отказы. Заставь ее видеться с тобой. – Фоксуорт залихватски усмехнулся, как прежний повеса. – Женщины вроде Изабеллы не могут устоять, когда мужчина их добивается и дерется за них.

Вспоминая, с каким удовольствием Изабелла ожидала возможной дуэли между ним и Стендишем, Саймон вынужден был согласиться с многоопытным другом.

– Думаю, ты прав. Я отправлюсь к ней сейчас же.

– Захвати цветы, – посоветовал Фоксуорт, когда Саймон уже был у двери. – Они смягчат ее сердце, даже если перед этим ты хорошенько врежешь дворецкому.

– Вообще то я думал о бриллиантах.

– Еще лучше. Я вижу, ты многое почерпнул из моих советов.

– Я всегда учился хорошо и быстро.

Любви ответной страсть моя желает

И больно жжет, когда ее не принимают.

«О любви». Из дневников лорда Девингема

Саймон готов был пробиться с боем в дом Изабеллы, но этого не понадобилось. Дворецкий вежливо отступил, пропуская его в дверь, и вскоре его провели без всяких происшествий в ее утреннюю гостиную.

– Ах, белло мио, – проворковала красавица итальянка, когда дворецкий объявил о его приходе. – Мне не хватало вашего общества.

Он иронически выгнул бровь, прикладываясь поцелуем к ее руке. Одетая в простое белое платье, с пышными блестящими волосами, подхваченными атласной лентой, она могла сойти за дебютантку, принимающую поклонника… если бы не щедрая грудь в глубоком декольте, свидетельствовавшая, что она далеко не девственница.

– Я счастлив, что вы наконец даровали мне свое прощение.

Она улыбнулась и похлопала рядом с собой по дивану, приглашая его сесть.

– Гадкий! Идите сюда и поговорите со мной немножко.

– Я принес вам кое что. – Он уселся возле нее, и удушающий мускусный аромат ее духов ударил ему в нос. Господи, как же он тосковал по свежему нежному запаху Люси…

– Подарок? Мне? – Глаза ее хищно сверкнули. – Где он?

– Здесь. – Он достал из кармана ювелирный футляр. – Я увидел это и сразу подумал о вас.

Она потянулась к футляру, но он отвел руку подальше и проныл:

– Скажите же, что вы меня прощаете.

Она одарила его медленной улыбкой и томным взглядом из под ресниц.

– Вы истинный романтик, белло мио. Какое женское сердце может перед вами устоять?

– Я не хочу, чтобы ваше сердце устояло. – Он поднес футляр ближе к ней и открыл его. – Я хочу, чтобы оно сдалось.

– Че ла белла коллана! – воскликнула она, бережно поднимая с бархата сверкающую бриллиантовую нитку. – Какое изумительно красивое ожерелье!

– Для вас. – Он отложил футляр в сторону и взял у нее ожерелье. – Позвольте мне.

Она повернулась, и он обвил ее шею ожерельем и застегнул его. Едва замочек щелкнул, Изабелла снова села к нему лицом, лаская бриллианты кончиками пальцев. Сверкающие камни скатились ей на грудь, подчеркивая ее пышность.

– Как это выглядит?

– Потрясающе!

– Я должна это увидеть. – Она поднялась с дивана и поспешила к небольшому зеркалу на стене. Там она застыла и стала гладить ожерелье, явно не в силах оторвать глаза от блеска бриллиантов. – Че белла, – прошептала она.

Саймон улыбнулся, довольный, что план его сработал.

– Я счастлив, что вам оно нравится.

– Нравится? – Она круто обернулась к нему. – Я им очарована!

– Я рад.

Темные глаза ее пылали огнем, она посмотрела на него, и дразнящая улыбка изогнула ее губы.

– Боюсь, Саймон, что вы пытаетесь меня соблазнить.

– И как? Получается?

– Возможно. – Она вернулась к дивану, маняще покачивая бедрами. – Эти бриллианты… очень соблазнительны.

– А как вы относитесь к соблазнам?

– Это грешно. – Она остановилась перед ним и наклонилась вперед, так что груди ее чуть не вывалились из платья. Пышная плоть соблазняюще колыхалась перед ним, что было явным приглашением, которое ему не хотелось принимать. – Вы заставляете меня думать о гадком.

– Вы делаете то же самое со мной. – Он перевел глаза с ее грудей на лицо. – И я могу быть очень гадким.

– Хорошо. – Она провела пальчиком по линии его подбородка, затем снова вернулась к зеркалу покрасоваться.

– Итак, – спросил Саймон, – означает ли это, что я прощен?

Подняв брови, она взглянула на него:

– Во всяком случае, это хорошее начало.

– Согласен. Ожерелье стоит целое состояние.

Она небрежно отмахнулась.

– О, вы! Мужчины! Женщины не меряют любовь английскими фунтами…

– Так что же я должен сделать теперь?

Она поджала губы, как бы обдумывая ответ.

– Возможно, оказать мне услугу.

Он протянул руку вдоль дивана.

– Услугу какого рода?

Она, постукивая пальчиком по нижней губе, направилась от зеркала к нему.

Мне бы хотелось устроить небольшой прием с обедом.

– Прием с обедом?

– Да. – Приблизившись к дивану, она остановилась и, задев юбками его ноги, снова повернула назад. – В одном из ваших домов.

Он удивленно выпрямился.

– В моем доме?

– В одном из них. – Она бросила на него кокетливый взгляд через плечо. – Например, где нибудь у моря.