– Филиппа! – позвала она. – Ужин готов! Ты в саду?

Тишина. Потом донесся тихий-тихий стон.

– Филиппа! Это ты?

Джиллиан пошла на звук и вдруг поняла, что бежит.

Филиппа лежала на траве за розовыми кустами, раскинув руки. Ее подбородок был испачкан рвотой, на груди приколота записка, начинавшаяся словами:

«Всем, кого я знаю…».

Рядом валялся второй пузырек из-под аспирина.

– Я жду объяснений, – негромко сказал Ричард. Он посмотрел на листок, который держал в руке. – Если все обстоит так, как я предполагаю, тебе придется многое объяснить.

– Это… это розыгрыш…

Ламберт затравлен но смотрел на Ричарда, пытаясь выровнять дыхание, а заодно утихомирить бьющийся в мозгу страх. Он сглотнул – в горле царапало, будто наждаком.

– Шутка.

– Нет, Ламберт, это не шутка. Это подлог.

Ламберт облизал губы.

– Послушай, Ричард, я вовсе не собирался использовать письмо.

– Ах вот оно что! И для чего же ты не собирался его использовать?

Ламберт натужно засмеялся.

– Ты не понимаешь!

– Не понимаю! – отрезал Ричард. – Я не понимаю, почему ты счел себя вправе влезть без разрешения ко мне в кабинет, рыться в моих личных бумагах и писать от моего имени письма. Что касается содержания… – Он хлопнул по листку ладонью. – Признаться, это меня удивляет больше всего.

– То есть как…

Ламберту стало дурно. Значит, Эмили ему лгала. Водила его за нос. Филиппа все-таки не получит денег! В глазах потемнело от ярости. Страх куда-то подевался, Ламберт забыл об осторожности.

– Тебе легко быть порядочным! – неожиданно для самого себя заорал он. – У тебя – миллионы!

– Ламберт, опомнись!

– Эмили говорила, что я буду богат! Она сказала, что на имя Филиппы будет открыт целевой счет и я смогу ни в чем себе не отказывать! Выходит, она врала, гадюка?

Ричард онемел.

– Эмили так сказала? – спросил он, наконец, чуть дрожащим голосом.

– Она сказала, что я беру в жены миллионершу! А я и поверил!

Ричард вдруг понял.

– Ты влез в долги?

– Еще бы, да я кругом в долгах! Как и все остальные в этом поганом мире. Все, кроме тебя, разумеется! Я превысил кредит в банке на триста тысяч фунтов. По сравнению с десятью миллионами – пустячок, правда? Ты мог бы хоть завтра заплатить такую сумму.

Ричард смотрел на Ламберта и старался справиться с отвращением, напоминая себе, что это все-таки его зять.

– Филиппа знает? – спросил он.

– Конечно, нет!

– Слава богу, – пробормотал Ричард и снова посмотрел на листок бумаги у себя в руке. – Так что же именно ты намеревался с этим делать?

– Предъявить в банке. Тогда они хоть на какое-то время заткнутся.

– Значит, у тебя не только совести, но и мозгов нет!

Ламберт пожал плечами. Несколько минут они с одинаковой неприязнью смотрели друг на друга.

– Я… подумаю об этом, – в конце концов, произнес Ричард. – А пока попрошу тебя ничего не говорить Филиппе. И… никому другому.

– Устраивает, – нагло ухмыльнулся Ламберт.

У Ричарда внутри словно что-то лопнуло.

– Не смей мне улыбаться! – рявкнул он. – Ты бесчестный, беспринципный… мошенник! Боже, и как только Филиппу угораздило в тебя влюбиться?

– Надо думать, она поддалась моему природному обаянию, – отозвался Ламберт, приглаживая волосы.

– Вон отсюда! – дрожа от ярости, выговорил Ричард. – Убирайся из моего кабинета, пока я… пока я…

Ему не хватило слов. Ричард умолк, а Ламберт насмешливо скривил губы.

Прежде чем тот или другой успел сказать еще что-нибудь, снизу, из прихожей, донесся крик Джиллиан:

– Ричард! Иди сюда, скорее! С Филиппой плохо!

Джиллиан доволокла Филиппу до дома и вызвала по телефону «скорую». Когда мужчины спустились в холл, Филиппа сидела на полу и еле слышно стонала.

– По-моему, ее благополучно вырвало. – Джиллиан нахмурилась и резким жестом смахнула слезинку. – Дурочка, какая же дурочка!

Ричард потрясенно смотрел на свою дочь – такую несчастную, некрасивую.

– Неужели она на самом деле хотела…

Он замолчал, не в силах произнести страшные слова.

– Нет, конечно, – ответила Джиллиан. – Просто пыталась таким способом позвать на помощь.

– Она же всегда казалась такой…

Ричард запнулся. Он хотел сказать, что Филиппа всегда казалась очень счастливой, и вдруг понял, что это неправда. Если подумать, с тех пор как Филиппа стала взрослой, он почти никогда не видел ее по-настоящему счастливой. Она постоянно выглядела испуганной или обиженной, а если и веселилась, то с какой-то истерической ноткой.

Теперь его пронзило острое чувство вины. Следовало позаботиться о том, чтобы Филиппа была довольна и счастлива, думал Ричард. Я не уделял ей внимания, надеясь на жену и зятя, а они ее подвели. Мы ее предали.

– Филиппа! – Ламберт наклонился к ней. – Ты меня слышишь?

Глаза Филиппы открылись. Она застонала громче.

– Ламберт, – сказала Джиллиан, – лучше отойди от нее.

– Почему это? – ощерился Ламберт. – Я ее муж!

– При ней была записка, – сказала Джил лиан.

Она протянула записку Ричарду. Он прочитал и потемнел лицом. На лбу начала пульсировать жилка.

– Дай сюда! – потребовал Ламберт. – Я имею право…

– Ты не имеешь права! – отрезал Ричард. – Нет у тебя никаких прав!

– «Скорая» приехала, – прервала их Джиллиан, глядя в окно. – Кто поедет с Филиппой?

– Я, – сказал Ламберт.

– Нет, – мгновенно возразил Ричард. – Я поеду.

По дороге в больницу Ричард не отводил глаз от лица дочери, поддерживал ей голову, пока Филиппу рвало в картонную коробку, и поправлял волосы.

– Я не хотела за него выходить, – прошептала Филиппа.

Ее опухшее лицо было залито слезами.

– Я его видеть не могу!

– Все хорошо, солнышко, – ласково сказал Ричард. – Мы почти приехали. Ты поправишься.

– Это все мама! – прорыдала Филиппа. – Она заставила меня выйти замуж за Ламберта! Она! сказала, что я уродина, да еще и не… – Филиппа остановилась и посмотрела на Ричарда покрасневшими глазами. – Скажи, ты, правда, терпеть не мог Джима?