«Нужен тот, кто будет рядом». Как интересно. А что я делал всё это время, собственно говоря? Был рядом, когда она чуть не свалилась на пол из-за того, что не умеет пить. Был рядом, когда она чуть не забеременела, и поплёлся в этот грёбанный центр репродуктивного здоровья, а в результате она сказала, что не хочет дальше продолжать со мной общаться.

Был рядом, когда она чуть не расплакалась прямо в кабинете у научрука из-за того, что скучает по матери. Был рядом, когда она сомневалась в своих чувствах, когда грустила, когда радовалась, когда смеялась и вообще…

Я был рядом всегда. Разве нет?

Чёрт меня побери. Ни черта это не так. Я был рядом только тогда, когда для меня это было выгодно. Когда она пыхтела над сценариями и не спала целыми ночами, когда поздно возвращалась с репетиций, когда так отчаянно нуждалась в моей поддержке, я каждый раз уходил, потому что это было для меня слишком.

Слишком ответственно, слишком серьёзно, слишком по-взрослому.

Но иногда стоит вспомнить простую вещь: что мы уже давно не дети. Старые травмы сковывают нас, не давая спокойно выдохнуть, и, раскинув руки в стороны, прокричать на всю улицу: «Чёрт возьми, я живу!». Я живу, и это чертовски прекрасно.

А что подумает человек, который будет проходить мимо? Вдруг он меня осудит? Или засмеёт? Конечно, ты живёшь, ты глупый, раз не понимаешь этого? Не можешь этого понять? Ты чего тут разорался? У меня своих проблем по горло, можешь помолчать?

Ну, и всё в таком духе. Иногда нам настолько важно, что подумают о нас другие, что мы и вовсе забываем о своих истинных намерениях и желаниях. Что подумают, как посмотрят, что сделают… А что насчёт того, чего хочу я прямо сейчас? Хочу загородный дом, свой земельный участок, разрастающийся в геометрической прогрессии бизнес, и… И её.

Хочу видеть её улыбку, из-за которой на её щеках появляются милые ямочки. Хочу видеть её отведённые в сторону взгляды и отчаянные попытки не показать мне, что её способно что-то смутить. Хочу быть опорой и поддержкой. Хочу быть рядом, когда ей плохо и когда хорошо.

И не только тогда, когда я контролирую ситуацию, но ещё и в те моменты, когда ситуация имеет власть надо мной. Хочу не париться по поводу того, что не могу за всем уследить, сделать всё идеально, всё проконтролировать. Хочу жить и наслаждаться жизнью, которую живу.

– Мам, мне страшно, что я её потеряю. Точно так же, как потерял отца.

– Виль, твой отец очень хотел бы, чтобы ты был счастлив. Если ты не рискнёшь, если будешь бегать от этого самого счастья, то в корне лишишь себя возможности стать счастливым. Дай себе шанс. И в том числе Фрее. Возможно, вы расстанетесь, и твой самый страшный кошмар воплотится в реальность, но… даже эта ситуация поможет тебе понять, что бояться было нечего. Ты никогда не будешь одинок. У тебя уже есть прекрасный человек, который будет с тобой всегда, несмотря ни на что.

– Ты? – улыбаюсь.

– Ты, Виль. У тебя есть ты.

Вспоминаю разговор с мамой, поправляя манжеты на пиджаке, которые, по-честному, вовсе не нуждаются в этой нервозной регулировке. Да, моя мама всё-таки безумно мудрая женщина, совсем не удивительно, что она воспитала меня таким интеллектуалом. Ну, иногда интеллектуалом. Когда мне это выгодно.

Начинаю понимать, что ситуация с Фреей за последнее время как никогда раньше напрягла мой мозг, ведь я не помню, чтобы я так много думал хоть когда-нибудь. Даже тогда, когда мне приходилось находить точки соприкосновения с клиентами, подбирать слова, чтобы никого не обидеть, искать компромиссы и идти на уступки…

Подождите, а это разве не отношения? Вы точно так же ищете способы понимать друг друга, жить в согласии и вместе развиваться, но плюс ко всему этому пытаетесь не убить друг друга в порыве внезапной эмоциональной нестабильности. Чёрт, а вот и ещё одно открытие в мою копилку психологических находок.

Последний раз смотрю на себя в зеркало, оценив взглядом свой внешний вид. Весь этот вайб – парни в элегантных тёмно-синих пиджаках, чёрных лакированных туфлях, девушки в вечерних платьях с бутоньерками на руках – невольно напоминает мне школу. Может быть, именно поэтому я запутался, кто я и что я здесь делаю? И как я должен поступать?

А самое главное – как же, всё-таки, правильно?

– В таком костюме и в церковь можно, на свадебное венчание.

Слышу за спиной шаги мамы, моментально обернувшись на её голос. Она скрещивает руки на груди, уперев ладони во внутреннюю сторону локтей, и окидывает меня взглядом, мягко ухмыльнувшись.

– Жениться? Серьёзно? – закатываю глаза, отвернувшись обратно, и снова нервозно поправляю бедные манжеты. – А может быть, ты ещё скажешь, что уже ждёшь внуков? – издевательски улыбаюсь, глянув на маму через зеркало.

– Жду, – мама подходит ко мне вплотную, опустив ладони на мои плечи. – Но лет через пять-семь минимум. Я пока не готова стать бабушкой, – она отдёргивает рукава моего пиджака вниз, проследив за своими движениями взглядом.

– И на этом спасибо, – усмехаюсь, вызвав нежную улыбку на лице матери.

* * *

– Бармен, налейте мне чего-нибудь покрепче, – подхожу к самодельной барной стойке в актовом зале нашего университета, бросив игривый взгляд на бармена.

– Чего желаете, месье? Свежевыжатый апельсиновый сок, стаканчик экологичного бузинного лимонада или же баночку ванильной Coca-Cola Zero?

– Хм, – облокачиваюсь на стол. – Это все варианты? Есть что-нибудь более рисковое?

– Вас не устраивают наши варианты? – бармен театрально вскидывает брови, приставив ладонь к груди. – Знаете, что, мистер, – он говорит с искусственной претензией в голосе, вынудив меня мягко усмехнуться. – Если вам что-то не нравится, прошу вас покинуть наше чудесное заведение и пойти в дешёвую пивную тут, за углом, – небрежно машет рукой. – И когда я говорю «дешёвую», я не имею в виду цену. Я имею в виду душевное наполнение, – этот ценитель душевной организации отводит взгляд вверх, мечтательно улыбнувшись.

– Нет, это, конечно, всё забавно, бесспорно, – вожу пальцем по поверхности стола, быстро окинув взглядом окружающее нас пространство. – Но, всё-таки, если серьёзно: есть что-нибудь интересное у вас в барном меню?

– Да ни черта нет, – Эрик облокачивается ладонями на край барной стойки, тяжело выдохнув. – Я сам удивлён. Наши преподы, похоже, действительно окунулись с головой в школьный вайб, окончательно позабыв о том, что некоторые из нас даже успели уже пожениться и завести детей, – он хитро улыбается. – И, как следствие, в так называемом «баре», нам даже не дают выпить нормально.

– Жесть, – разворачиваюсь, уперевшись предплечьями в стол, и начинаю рассматривать зал. – Но идея-то неплохая. В целом, – поворачиваю голову вправо, взглянув на Эрика. – А ты вообще зачем на это всё согласился?

– Я думал, я буду ближе к катализатору веселья, – мы обмениваемся двусмысленными улыбками. – А в результате, даже не могу потанцевать со своей девушкой, потому что вынужден обслуживать здесь всяких мужланов.