— Ты уверена? — спросил Бен.

— На все сто, — ответила Мара.

Она была убеждена в своей правоте; однако голос дрожал, ведь ей предстояли самые неприятные переговоры с весьма грозным противником.

— Тогда ладно. Просто пообещай, что позовешь меня при малейшем осложнении.

— Обещаю.

Бен обогнул стол и наклонился к ее стулу.

— Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — сказал он.

Протянув руку, чтобы поправить прядь волос, он дотронулся пальцами до ее щеки. Мара смягчилась и слегка наклонила голову, так что щека полностью легла в его ладонь. Ее накрыло волной спокойствия, хотя один-единственный день, совместно проведенный в Нью-Йорке, совершенно не внес ясности в ее чувства к этому человеку.

Пробили напольные часы.

— Тебе лучше уйти, Бен.

Он выпрямился и направился к выходу. Повернув ручку, он не открыл дверь, а обернулся, чтобы еще раз бросить на нее ободряющий взгляд.

Мара разгладила синий жакет и юбку, поправила крахмальный воротничок белой блузки, сменив черные дорожные ансамбли, в которых провела последние несколько недель. Она была готова к встрече.

В дверь постучал Джо. Услышав разрешение Мары, он распахнул одну створку и отошел. Появился виконт Томар.

Мара встала и протянула руку для приветствия. Виконт никак не отреагировал, в левой руке он держал плоский чемоданчик. Он так и не простил ее за то, что она вызвала его сюда. Как и за кражу самого ценного имущества.

Мара жестом пригласила виконта занять место напротив. Он продолжал неподвижно стоять и молчать. Но потом его взгляд переместился на центр стола, где лежал свиток.

— Это моя карта? — спросил он.

Мара видела, как он начал сжимать и разжимать правую руку, словно собирался подскочить к столу и схватить свиток.

— Да, — ответила она. — А мою карту вы принесли?

Виконт кивнул, приподняв чемоданчик.

— Хотя вряд ли она ваша. — Он буквально закипал изнутри.

— Вашей я бы ее тоже не назвала, господин Диаш.

Она не удержалась от колкости, хотя заранее пообещала себе сдерживаться. Мара не позволила себе опуститься до его уровня, вновь взяв профессиональный тон:

— Я пригласила вас сюда по одной причине. У меня есть предложение, которое, возможно, отвечает нашим целям.

— Даже не могу себе представить, чтобы какое-то предложение могло отвечать сразу обеим нашим целям, — иронично заметил он.

Мара вновь пригласила его занять стул напротив, и на этот раз он соизволил согласиться.

— Я предлагаю обменяться картами.

— Какая в этом обмене польза для меня? — хмыкнул виконт. — Насколько я знаю, вы сразу вернете китайскую карту правительству, и тогда Китай во всеуслышание заявит, что ему принадлежит слава первооткрывателей мира. Нет, ваше предложение отнюдь не отвечает моей цели.

— А если я передам вашу карту Китаю, это ответит вашей цели? — Мара побарабанила пальцами по столу, словно размышляя, не стоит ли так поступить. — Давайте подумаем, что произойдет в таком случае. Китай, получив неопровержимое доказательство, заявит, что адмирал Чжэн Хэ со своим флотом не только совершил кругосветное путешествие и открыл неизвестные страны в начале пятнадцатого века, но и поделился своими открытиями с португальцами через орден Христа. Затем Китай сделает всеобщим достоянием тот факт, что Португалия сохранила в тайне сведения, полученные из Китая, и приписала себе все Великие географические открытия. Думаю, подобный ход событий доставит вам больше проблем, чем предание гласности исторического факта о китайских морских походах пятнадцатого века.

Виконт притих.

— Почему вы так поступаете со мной, мисс Койн? Почему вы так поступаете с Португалией и всеми европейскими странами, которые стольким пожертвовали, прокладывая новые морские пути?

Мара прочла в его взгляде неподдельную боль, напомнившую ей, что виконт положил много сил, стараясь вернуть Португалии утраченное положение, — почти как современный Васко да Гама. На секунду ей даже стало его жаль.

— Я делаю это не для того, чтобы причинить вред вам или Португалии, или кому бы то ни было, если на то пошло. В любом случае Португалии следует гордиться своими открытиями, они действительно потребовали огромного героизма. Я делаю это предложение потому, что только так мы можем исполнить намерение создателя карт. Из надписей становится ясно, что китайский картограф хотел, чтобы ваша карта достигла Европы, и тогда китайские открытия могли бы послужить людям, а не быть уничтожены, как наверняка бы случилось, останься карта в Китае. И орден Христа на самом деле воспользовался щедростью китайского картографа, как тот и желал, для себя он славы не искал. Ваш орден выполнил его желание, поэтому я не вижу необходимости предавать гласности вашу карту, тем более что возвращение вашей карты в Португалию — даже если она и впредь будет храниться в тайнике — не противоречит закону, по которому артефакты следует оставлять в стране, где они найдены. Но вот насчет китайской карты у меня совершенно другие соображения. — Она помолчала, прежде чем продолжить. Ей хотелось, чтобы он полностью осознал преимущества такого разрешения конфликта. — Не забудьте, виконт. Мое предложение позволит сохранить тайну вашей карты, как и ту роль, которую она сыграла в португальских походах. То есть сделать то, что вы и орден Христа делаете уже много веков.

Виконт достал из внутреннего кармашка пиджака ключ, положил чемоданчик на стол и вставил ключ в замок. Крышка с шумом открылась, Мара даже подпрыгнула.

Виконт Томар опустил руку в чемоданчик, и Мара забеспокоилась, не зная, что он оттуда извлечет. Но когда он вынул руку, то держал в ней свиток. Виконт Томар передал Маре китайскую карту. Обмен состоялся.

Зима и весна 1425 года

Пекин и Сиань, Китай

В одежде монаха Чжи может спокойно перемещаться по улочкам Императорского города и даже заходить в Запретный город — часовые его не останавливают. Как только он минует Восточные ворота, сразу слышит низкое песнопение монахов. Он идет на голоса.

На площади, где находится выгоревший остов «Павильона сохранения гармонии», его поджидает толпа монахов. Чжи присоединяется к последнему ряду сидящих монахов, втискивается для тепла в самую середину. Он опускается на землю, скрестив ноги, как все молящиеся монахи, и начинает произносить слова чуждой ему мантры.

На рассвете служба в честь покойного императора Юнлэ заканчивается. Монахи поднимаются и выстраиваются гуськом. Процессия петляет по Запретному городу и в конце концов выходит через Западные ворота. Впереди шествия звенят кимвалы, монахи начинают длинный путь на север, к месту захоронения императора Юнлэ.