Чтобы подтвердить, что понял, Удалов нарисовал пальцем в воздухе кольцо.

Тогда огневики показали ему крест.

Удалов нарисовал в воздухе крест.

Контакт налаживался. Вулкан ухал и разгорался.

Огневики, чтобы у Удалова не оставалось никаких сомнений, соорудили на мгновение равнобедренный треугольник, что никак не могло быть игрой природы, а говорило об их разуме и сообразительности.

– А дальше что? – спросил Удалов. – Прямой контакт невозможен. Я, честно говоря, не выдержу его без асбестового костюма. А в общем, хотел бы пожать вам руку по причине всеобщего братства.

Тут огневики, с помощью своих товарищей, подоспевших из раскаленных глубин вулкана, сложились в надпись SOS. И Удалов понял.

– Спасите наши души, – сказал он. – Всемирно известный сигнал бедствия. Ну что же, ко мне многие обращались, и я никогда не отказывал.

И он уселся поудобнее, дожидаясь, что еще придумают огневики в плане общения с человечеством.

В мельтешении огневиков мелькнуло что-то темное. Темное вылетело из вулкана и приземлилось неподалеку от Удалова. Это был шар, сантиметров десять в диаметре. Сверкающий. Раскаленный. Шар шипел и крутился.

– Не взорвется? – спросил Удалов.

Но огневиков уже не было видно. Пламя над вершиной вулкана постепенно тускнело, уменьшалось, и Удалов понял, что его опасения, будто рядом с Великим Гусляром вырастет гора ростом с Казбек, необоснованны.

Вулкан смирялся. Гул и дрожание земли прекратились. Дождь принялся с новой силой. Удалов собрался с духом и подошел к шару. Шар быстро остывал. Минут через десять его уже можно было взять в руки, перекатывая с ладони на ладонь, как горячую картофелину.

Поперек шара шла черная полоска. Когда шар остыл, Удалов попытался его развинтить, полагая, что он внутри полый. Но тут над головой послышался легкий треск, и вскоре в пелене дождя образовался вертолет, прилетевший из города по тревожному сигналу.

Исследованием шара Удалов занялся дома. Он с трудом дотерпел, пока жена его Ксения, ничуть не взволнованная рассказом о настоящем вулкане в окрестностях города, но очень сердитая за испачканный пеплом плащ, улеглась спать. Удалов вышел на кухню, зажег там свет и на кухонном столе развинтил шар. Из шара выскочила, изрядно напугав Удалова, пружинка, сделанная из узкой упругой полоски какого-то металла. Пружинка развернулась и легла на кухонный стол. Вслед за ней выкатился шарик поменьше. На пружине была надпись на русском языке: «Просьба. Передать содержимое шара в кратер вулкана Везувий (Италия). Страдаем от недогрева. Есть жертвы».

Удалов перечитал послание. Потом спрятал шарик поменьше в карман накинутого поверх майки пиджака.

«Да, несладко им приходится, – подумал он. – Наблюдается недогрев. Может быть, всего и осталось тепла две-три тысячи градусов». Удалов не смог сдержать улыбки, подумав, что огневики от такой смертельной температуры зябнут и страдают.

Ну что ж, надо людям помочь. А как помочь? Вот старались огневики, нашли Удалова, может, последнее тепло на вулкан ухлопали. А как теперь переправить шарик в Италию? Послать его почтой на имя Итальянской академии наук? Попросить их, чтобы кинули письмо итальянским вулканическим жителям от советских вулканических жителей? Но что сделают в ответ итальянские академики? Вернее всего, решат, что и в Советском Союзе есть свои сумасшедшие. По крайней мере, на их месте Удалов подумал бы именно так. Нет, ничего не остается иного, как самому съездить в Италию.

Утром Удалов, не выспавшийся после полной раздумий ночи, сказал Ксении:

– Слушай, Ксюша, как ты относишься к моей поездке за границу?

– Пил вчера? – спросила Ксения.

– Я серьезно говорю.

– И я серьезно.

Ксения Удалова планировала на воскресное утро большую стирку, и идеи Удалова, от которых дома один вред, ее раздражали.

– Например, в Италию, – сказал Удалов. – В город Рим и даже Неаполь. В город миллионеров.

– Поезжай, если сам миллионер, – ответила Ксения. – Максимке брюки купить нужно. На нем все горит.

Удалов только вздохнул. Иного он и не ждал. Но сдаваться было нельзя. И он спустился этажом ниже к своему старому другу Александру Грубину.

– Здравствуй, Саша, – сказал он Грубину, который в свободное время вырезал на рисовом зерне «Песнь о вещем Олеге». – Ты как относишься к идее жизни внутри Земли?

Грубин, не отрываясь от окуляра микроскопа, сказал коротко:

– Положительно.

Грубин относился положительно к любой жизни. Будь она внутри Земли, на Марсе или во впадинах Тихого океана.

– Вчера я рыбу ловил, – сказал Удалов, – на Чурмени. И вдруг увидел, что рядом извергается вулкан.

– Этого быть не может, потому что наш район не вулканический.

– Не спорь, – ответил твердо Удалов. – Если я говорю вулкан, значит, вулкан. Его уже обнаружили. Не сегодня завтра здесь будет экспедиция. С Камчатки вызывают.

– Действующий?

– Конечно действующий. А то как бы я его нашел? – удивился Удалов. – Только, когда я уходил, он уже погас.

– И ты мне ни слова?

– Не до тебя было. Извини, но не до тебя.

– Почему?

– Да потому, что огневики меня просили одну вещь для них сделать, а я никак не придумаю.

– Огневики?

Грубин поднялся во весь свой внушительный рост. Он казался еще выше, чем был на самом деле, по причине заметной худобы и за счет косматой шевелюры.

– Это я их так называю. Тех, кто в вулкане живет.

– В вулкане никто жить не может.

Грубин еще сопротивлялся. Здравый смысл в нем восставал против слов Удалова. Хотя ему очень хотелось бы, чтобы в вулкане кто-нибудь жил.

– Живут они в вулкане. И страшно мерзнут, – настаивал Удалов. – Что-то там с обогревом неладно. И они просили меня, чтобы я сгонял в Италию. Там возле города Неаполя стоит вулкан Везувий. Слыхал? Надо, чтобы те, из Италии, подбросили нашим угольку.

– Стой! А какие они из себя, огневики?

– Огневики? Ну как тебе сказать? Как будто белое пламя. Бегают быстро. И форму меняют.

– А может, их и не было?

И тогда Удалов достал блестящий шар.

– Это видел?

Удалов развинтил шар, и, когда оттуда выскочила пружина, Грубин вздрогнул. Удалов улыбнулся, потому что уже забыл, что и сам ночью испугался этой пружины.

– Читай, – сказал он Грубину.

Когда наконец Грубин убедился, что внутри Земли живут разумные существа, они вдвоем сели сочинять просьбу дать им как передовым труженикам за наличный расчет туристские путевки в Италию. Написав такие заявления, снабдив их соответствующими печатями, характеристиками и даже просьбами о скидке за счет профсоюза, они отправили бумаги в область и стали ждать.