— Значит, сейчас прибыли вы, Такэбаяси и Мори, а затем подоспеют Фува и прочие… Кто решает, кому за кем прибывать? Командор?

— Разумеется, сударь.

— Хорошо, но сам-то он когда намерен пожаловать? — резким, испытующим тоном спросил человек, в котором Матахатиро узнал владельца додзё Тёдзаэмона Нагаэ. — Окано, ты говорил, что встречался с ним перед отъездом. И что же сказал наш предводитель? Долго ли еще ждать?

— Командор сказал, что приедет вскоре.

— Вскоре… Вот и попробуй пойми, что это значит, — наряду с разочарованием в голосе Нагаэ послышалась насмешка. — Меня такое поведение просто удивляет. Ведь и я, и все, кто живут здесь, в Эдо, и следят за стариком — мы же только об одном беспокоимся: как бы обстоятельства не обернулись против нас. Наш враг пребывает в таких летах, что никто не возьмется предсказать, сколько ему осталось. К тому же нельзя забывать про Уэсуги из клана Ёнэдзава. Если ему вздумается забрать старика к себе в клан, это разом сведет на нет все наши планы… Мы с самого начала твердим об этом, а командор, похоже, и в ус не дует. Как затаился в глуши, так и сидит там.

— Послушай, Хорибэ, он прекрасно все понимает, — снова послышался голос Ёсиды.

«Хорибэ? — про себя удивился Матахатиро. — Значит, Тёдзаэмон Нагаэ — это не настоящее имя…»

— Ты пойми — он мыслит шире, — продолжал Ёсида. — Наша главная цель — восстановить поруганную честь клана Асано. А для этого есть разные пути. Расквитаться за покойного господина, отрубив голову старику, — это один путь. Но нужно же было попытаться восстановить клан. Объединиться вокруг его светлости князя Дайгаку, подать прошение верховным властям…

— По нашему мнению, это окольный путь, — резко заявил Тёдзаэмон Нагаэ, которого только что назвали Хорибэ. — Хотя, ладно, как бы то ни было, теперь-то что об этом говорить. Его светлость Дайгаку уже месяц назад был отправлен на попечение к родичам в Хиросиму. А командор по-прежнему не думает приезжать в Эдо. Почему? Вот я о чем хочу спросить.

— Не торопись, Хорибэ, — сказал Ёсида. — Командор уже принял решение и от него не отступится. Сказал, что вскоре приедет, значит, так оно и будет.

— Хотелось бы верить.

— Не сомневайся. Приедет командор — начнем действовать быстрее. А пока нам надо позаботиться, чтобы все было подготовлено в лучшем виде.

Матахатиро тихо поднялся, открыл сёдзи и выскользнул в коридор. Уходя, он успел услышать, как человек, которого другие называли Окано, спросил разрешения остаться в доме на ночь.

«Значит, это и есть тайное гнездо ронинов Асано», — подумал Матахатиро. Хоть он уже с некоторых пор и догадывался об этом, по его спине пробежал холодок.

Когда он вернулся в свою комнату, бабка О-Сава убирала посуду, оставшуюся от ужина. С удивлением глядя на Матахатиро, она спросила:

— Ой, вы разве еще не ушли?

— Нет, я в зале был. Надо было подумать кое над чем… А рыбка, бабуля, сегодня была отменная, — ответил Матахатиро.

Обрадованная служанка принесла ему горячего чаю. Посидев еще немного, Матахатиро вышел из додзё.

Очутившись на улице, Матахатиро лицом к лицу столкнулся с проходящим мимо мужчиной. В другое время он, может быть, и не обратил бы внимания на этого человека, но сейчас, после того как ему удалось стать свидетелем тайного совещания ронинов Асано, все его чувства были обострены до предела, поэтому он мгновенно узнал в прохожем спутника О-Рин, с которым она пришла в ту злосчастную корчму.

Небо было затянуто тонким слоем облаков, через которые смутно просвечивали очертания луны. Но даже в этом слабом свете луны можно было различить фигуры людей. Не замечая Матахатиро, мужчина быстрым шагом прошел мимо.

Подумав, что этот человек, должно быть, живет здесь поблизости, поэтому им так и везет на встречи, Матахатиро без всякой задней мысли оглянулся ему вослед и увидел нечто, озадачившее его еще больше.

Мужчина неожиданно приблизился к дому Нагаэ, остановился, огляделся вокруг и вдруг проворно нырнул в проход между додзё и соседней лавкой оклейщика ширм. Узкая дорожка между этими домами, по которой мог пройти только один человек, вела к двери черного хода дома Нагаэ.

«И он тоже один из них?» — подумал Матахатиро. Ему вдруг стало казаться, что ронины клана Асано окружают его со всех сторон. Он даже помотал головой, чтобы стряхнуть наваждение.

Пройдя было мимо корчмы, в которой они пили тогда с Хосоей, Матахатиро решил все же зайти туда и опрокинуть чарочку. Нервное напряжение по-прежнему не покидало его.

Теперь ему стало окончательно ясно, что Нагаэ и его товарищи по клану твердо вознамерились напасть на Кодзукэноскэ Киру и теперь ждут, когда в Эдо приедет Оиси, которого они называют командором. Первые разговоры о возможности такого поворота событий Матахатиро услышал сразу же после инцидента в замке сёгуна. Он хорошо помнил, как некоторые из его соседей по дому утверждали, что лишенные всех привилегий вассалы рода Асано чуть ли не на следующий день собирались штурмом брать усадьбу Киры.

Однако, облетев все закоулки Эдо, эти диковинные слухи вскоре угасли. Еще тогда Матахатиро был уверен, что это и в самом деле только домыслы, порожденные с одной стороны масштабами случившегося события, а с другой — искренним сочувствием, которое вызывала судьба несчастного князя Асано и его верных вассалов. Начать охоту за головой Кодзукэноскэ Киры означало не подчиниться решению правительства, принятому по этому делу. А подобное неподчинение всегда рассматривается ни больше, ни меньше как бунт против бакуфу. Даже представить себе было трудно, что такое может произойти в условиях жесткой системы военного правления, да еще и под самым носом у сёгуна.

Однако затем, когда Матахатиро служил телохранителем, неуловимые тени ронинов Асано не раз возникали на его пути. Он также обнаружил, что существует целая группа людей, которые не спускают с этих ронинов глаз. И это лишний раз доказывало, что бывшие вассалы дома Асано и в самом деле вынашивают какие-то планы и тайком готовятся к их осуществлению. В конце концов, Матахатиро уже и сам не понимал, во что верить, а в чем сомневаться. Но сегодня вечером последние сомнения рассеялись. В течение полутора лет ронины Асано с завидным упорством готовились отомстить за своего господина, и сейчас им оставался всего один шаг до заветной цели.

«Какие молодцы!» — думал Матахатиро. Наверное, окажись он на их месте, тоже бы подписал общую клятву. Вот только самое трудное начнется потом. Не всякий сумеет затаиться на такое долгое время, не упуская при этом из виду свою главную цель, думал Матахатиро, вспоминая, сколько раз за свою жизнь ронина он был близок к тому, чтобы опустить руки и пойти на поводу у судьбы.

«Выпью за то, чтобы все их намерения осуществились», — решил Матахатиро и, мысленно пересчитав монеты, спрятанные за пазухой, раздвинул грязный норэн.[67]