— А как же они?

— Кто? — не понял он.

— Тетушка Закпой, мама. Что же они останутся тут отни, без меня? Кто же путет хотить в тайга, топывать сополей, пить зверя? Кто позаботится о них в старости?

— А мы и их с собой заберём, — тут же нашёлся он. — Будут жить вместе с нами. У меня большой дом, места всем хватит.

Уля удивлённо взглянула, после некоторой паузы многозначительно покачала головой:

— Не знаю. Смогут ли они там прожить, — посмотрела на синеющую тайгу. — Без всего этого.

Сергей подавленно замолчал. «Действительно, — подумал он. — Охотник без тайги — всё равно что птица без крыльев, зверь без ног, рыба без воды. Сможет ли человек, всю свою жизнь проживший в девственном мире, найти приют в хаосе цивилизации? И не просто прожить, но и не потерять своё лицо, остаться таким же естественным, честным, справедливым. Им будет очень тяжело, потому что они не понимают и вряд ли поймут ту жизнь. А Уля? Это милое, доброе создание, дитя тайги, дочь седых белогорий, выросшая без отца: как она проживёт там?»

Да и сам он, Сергей, после нескольких лет таёжной жизни, приключений, череды драматических событий и общения с этими людьми, сможет ли вернуться к той, прежней жизни, уехать, оставить то, что ему стало беззаветно дорого? Он просто не знал, как в дальнейшем сложится его жизнь.

А время бежит, торопится. Вот уже посветлели далёкие вершины острых гольцов, прояснились очертания рубцеватых гор и распадков. Незаметно заговорил, запел, защебетал пернатый мир. Острее и громче зашумели говорливые ручьи. С востока пахнуло робким теплом, подтаявшим снегом, смольём проснувшихся деревьев. Где-то там, на линии горизонта, напряглась матовая полоска: далёкое солнце торопило рассвет.

Уля зашевелилась:

— Пора…

Выдернула руку из-под куртки, тщетно выискивая отброшенную рубашку. Сергей задержал её, прижал желанное, налитое соком девичье тело, посмотрел в глаза. Потом вдруг вскинул голову и широко улыбнулся.

— Что ты? — удивлённо спросила она, стыдливо натягивая на оголившиеся бугорки сползающие одежды.

— Я понял! Я понял, на что похожи твои глаза!

— И на что же? — с интересом выдохнула Уля.

— Твои глаза прекрасны, очаровательны, как снег на рассвете!

— Вот ещё!.. — попыталась обидеться она, надувая губки. — Снег на рассвете… Холодный, ледяной…

Однако тут же сама поняла, что сравнение для неё приятно. Ей никто не говорил такие слова, и от этого закружилась голова. Почему-то вдруг захотелось поцеловать его, что она тут же и сделала: торопливо прикоснулась к его щеке и нежно погладила по голове. Он ответил лаской, прикусил губами переспевшую брусничку на груди, бережно прижал к себе. Уля попыталась противиться, да где там! Разве можно отказаться от мёда диких пчёл, однажды попробовав этот вкус?..

Солнечный лучик упал на щёку Ули, медленно пополз, лаская и обогревая бархатную кожу, нежно поцеловал пушистые ресницы и наконец-то открыл глаза девушки.

Она встрепенулась, с испугом приподняла голову, осмотрелась. Бог мой! В тайге день, от ночи не осталось и следа. Костёр давно потух, но в объятиях любимого не холодно, а даже жарко. Кругом звенит весенняя капель, так жарко греет солнце. Сколько время? Не понять. Небесное светило зацепилось за макушку огромного кедра. Услышала неподалёку какой-то шум. Костя! Смотрит на неё округлившимися глазами, не может понять, что происходит, не так часто приходилось видеть в тайге девушку с обнажёнными плечами. Приподнял голову, не мигает, думает, не видение ли это? Никогда ещё не видел Улю с распущенными косами. Вот наконец-то узнал, отвернул голову и вполне осознанно проговорил:

— Что все значит?

Уля как будто нырнула в прорубь! Покраснела от стыда до цвета лепестков марьиного корня. Торопливо ищет руками рубашку и штаны. Схватила всё в охапку, сиганула за дерево. Случайно сдернула с Сергея куртку, а тот и того краше. Лежит голый, руки раскинул, как глухарь после тока, перья сушит. Что-то промычал, но наконец-то тоже открыл глаза, понял, стал торопливо одеваться.

Под кедром зевнула Кухта. Встала, потянулась до хруста костей, подбежала поприветствовать хозяйку. Лизнула Улю в ягодицу: ты что это тут делаешь в таком виде?

— Уйди… — шепчет девушка. — Не до тебя!..

Собака фыркнула, опустила хвост, недовольно отошла в сторону. Хотела пройти около кострища в поисках съеденных косточек, да вдруг остановилась на краю поляны, насторожилась. Уши торчком, нос по ветру, хвост развернулся в палку: верный признак того, что опытная соболятница что-то учуяла или даже услышала. А вместе с ней и Веста, подбежала, встала рядом, коротко взбрехнула через поляну на кедровую колку, неопределённо зарычала.

Поведению собак Уля не придала особого значения. Может, напахнуло запахом медведя или круторогие сокжои идут на копанину. Всякое бывает, зверя в тайге много. Прибирая волосы в косу, склонившимся взглядом заметила в зарослях рододендронов какую-то пёструю точку. Присмотрелась, облегчённо вздохнула: Чингар! Кобель дедушки Загбоя! Остановился на том краю частины, задержал внимание на собаках, узнал, безбоязненно побежал к людям. Кухта и Веста радостно бросились навстречу, облобызались, профыркались, подбежали к кострищу.

— Чингар! — радостно крикнул кобеля Сергей. — Ты откуда?

Тот важно остановился подле, не привык к ласкам человека, гордо оглянулся назад, давая понять, что он не один. Уля поняла, что где-то сзади на олене едет дедушка, ещё больше зарделись щеки, дрожащими пальцами стала заплетать косу.

Вскоре послышались торопливые шаги бегущего оленя, редкое хрюханье, громкое понуканье. И на поляну выехал Загбой.

Заношенная шапка сбилась набок, дошка распахнута, лицо красное. Сразу видно, торопился. Остановил учага, проворно спрыгнул на снег и, даже не поприветствовав Сергея и Улю, поспешил к Косте. Присел около больного, заботливо, как опытный доктор, приложил ладонь ко лбу, заглянул в глаза, пощупал уши:

— Эко! Жив, отнако…

— Руки развяжите, — сипло попросил Костя.

Охотник одним взмахом проворных рук раздернул прочные путы, аккуратно смотал ремешок, передал его Уле.

— Загбой, как ты здесь оказался? — удивлённо спросил Сергей.

Тот неторопливо достал трубку, насыпал табак, подкурил и лишь потом ответил:

— Туша полела, серце каварило. Как люта бросай в тайга отних? Кучум — плохое место. Нато лютям помогай. Русский, как слепой щенок, ничего не витит. Без Загбоя плохо сапсем. Ульянка — девка молотой, мало знает. На неё натежты мало. А Загбой скажет всё, претупретит и поможет. Нато хоти вместе…

— Ну, Загбой, спасибо тебе большое! Ты молодец, — радостно обнял эвенка Сергей.

— Хвалить, спасипа кавари, отнако, потом путешь. Когта тамой все живые притём…

— Да уж… Это так, — задумчиво проговорил Сергей. — Ну а как ты узнал, что Костя умирает?