– Если хочешь, могу тебе такую же сделать. Надо только найти парусину и где-то достать смолы.

– Ничего. Обойдусь.

– Да это просто, только нужно правильно все рассчитать. Если смолы слишком мало, вода все равно пройдет. Если слишком много, то потрескается, когда свернешь парусину, влага проникнет сквозь трещины и…

– Мне и так хорошо.

– Да нет, правда, я могу тебе показать…

– Мне не нужна твоя помощь, – прорычал Ройс, снова натягивая капюшон, хотя большую часть дня держал его откинутым.

Больше они не разговаривали. Закончив трапезу, они снова сели на лошадей и двинулись дальше.

По небу плыли огромные серые тучи. На западе лил сильный дождь, но он обошел их стороной. Оглянувшись назад, Адриан понял то, что Танцорка ощущала на себе уже давно: они постепенно поднимались вверх. Здесь была потрясающая видимость. Он не помнил, чтобы когда-либо видел так далеко. Леса казались маленькими кустиками, а горы, еще вчера выглядевшие такими мрачными и внушительными, сделались крошечными холмиками. Башня продолжала расти. Прежде безликая, колонна утратила свой голубоватый оттенок и приобрела более четкие очертания. Она оказалась сложена из блоков. Зубчатые стены с бойницами, сделанные из другого камня, яркого, словно известняк – может, из мрамора, – огибали вершину. Скорее всего, некогда все сооружение целиком было облицовано белым камнем – возможно, даже весь замок, – но этот красивый материал наверняка растащили грабители. Нечто подобное Адриан видел в Старом Калисе. Разрушенные великие крепости, некогда грандиозные здания, по кусочкам разобранные для того, чтобы построить загоны для овец. Камень сохранился только на верхушке, куда было не добраться. Какими бы красивыми ни были эти белые плиты, они не стоили того, чтобы из-за них проститься с жизнью. Результат получился впечатляющим: серая башня в белой… короне.

Адриан тихо рассмеялся.

Ройс повернулся и посмотрел на него.

– Коронная башня, – сказал Адриан, указывая на нее. – Теперь понял.

Ройс закатил глаза.

* * *

Деревушка Ибертон примостилась на берегу продолговатого озера, исчезавшего в желтеющей траве у подножия холма. У пирсов, вгрызавшихся в воду, словно редкие зубы, покачивались на волнах десятки лодок. Дома здесь были небольшие, изящные, сложенные из камня, покрытого штукатуркой. Из каждой печной трубы поднимался дым, повсюду раскинулись огороды, полные спелых овощей. По пирсам бегали дети, за которыми, играя, носились две черные собаки. Адриану, почти два дня слышавшему только вой ветра, их смех показался музыкой.

За озером, за холмами на севере, возвышались настоящие горы – их острые заснеженные вершины устремлялись в небо, словно обнаженные клыки. За ними кончался Аврин и начиналась уже другая страна – Трент. К башне вела дорога, возвышавшаяся над всей местностью, кроме гор. Адриану казалось, что они поднялись по высокой лестнице и достигли верхней ступени. Вид производил неизгладимое впечатление, но находиться здесь было нелегко.

Ройс съехал с широкого тракта на узенькую тропу, ведущую к деревне, и спешился возле небольшого дома с вывеской, на которой была изображена пивная кружка с пенной шапкой. Хотя время было позднее и уже сгустились сумерки, внутри оказалось еще темнее, и поначалу Адриан увидел лишь пламя фонарей, подвешенных на потолочных балках. Он остановился у входа, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте, а вот Ройс двинулся прямиком к маленькому столику между каменным очагом и окнами.

– Как делишки? – улыбаясь, приветствовал человек за стойкой. Он протянул руку, и Адриану пришлось сделать несколько быстрых шагов, чтобы пожать ее. У хозяина было крепкое рукопожатие и приятная манера смотреть в глаза. – Я Дуган. А ты кто будешь?

– Адриан.

– Рад встрече, Адриан. Что я могу тебе предложить?

– Ну… – Адриан замялся и посмотрел на Ройса, который вновь скрылся в глубинах капюшона. – Пиво.

Кабатчик выглядел огорченным.

– Прости, парень. Мы не подаем пиво. Пиво можно выпить в любом обшарпанном трактире на любой пыльной дороге, куда его привозят в бочках целыми телегами, продержав несколько недель на жарком солнце. А ты приехал в Ибертон. Говори конкретнее.

Трое посетителей, сидевших за стойкой, кивнули и посмотрели на путников с сожалением. Это были весьма пожилые господа, которые обычно посещают трактиры в дневное время.

– Простите, – пробормотал Адриан. – Я не понимаю. Что же вы предлагаете?

– Эль, много эля – самого лучшего в Генте.

– Самого лучшего на свете, – сказал старший из сидевших за стойкой. У него была длинная седая борода, которую он разместил прямо на стойке, а потертый дорожный плащ в нескольких местах был порван и залатан разноцветной тканью. – Мне ли не знать, где я только не бывал.

Он поднял кружку. Остальные последовали его примеру, и каждый сделал глоток. Затем все кружки с одинаковым глухим звуком одновременно опустились на деревянный прилавок.

– Значит, буду эль, – с улыбкой сказал Адриан.

Снова скорбные взгляды.

– Какой? – спросил Дуган, наклонившись вперед и упершись локтями в стойку.

Он мотнул головой в сторону стен, увешанных дощатыми панелями, на каждой из которых были нарисованы наполненные доверху чашка, стакан или кружка и подписаны названия вроде «Вкус летнего утра», «Ячменный банкет» и «Сладкая горечь до конца».

Панели покрывали все стены, и Адриан принялся их изучать.

– Откуда ты? – спросил Дуган, продолжая смотреть на него с теплой, добродушной улыбкой.

– Из Ренидда, – ответил он, решив, что о крошечном Хинтиндаре здесь никто не слышал.

– А… с юга. Значит, ты тут впервые?

Адриан кивнул. Он все еще рассматривал развешанное по стенам меню трактира. Некоторые панели украшали прелестные картины с видом на озеро или искусно вырезанные барельефы. Другие были выточены достаточно грубо или вообще представляли собой куски бересты, расписанные углем.

– Значит, так. Это ячменный город, – пояснил Дуган. – Вот чем все здесь занимаются. Выращивают ячмень.

– И рыбачат, – вступил в разговор упитанный джентльмен, сидевший ближе к двери. Он был одет в сутану священника и много жестикулировал. Он изобразил, как забрасывают удочку, и прибавил: – Здесь хорошо клюет, если вас это интересует.

– Я думал, Гент славится овцами и шерстью, – сказал Адриан.

– О, этого здесь тоже предостаточно, – заверил его Дуган. – Если тебе нужна хорошая шерстяная рубаха или плащ, я знаю отличное местечко, где их можно приобрести. Но если ты пришел за элем, дальше идти нет нужды. Так вот, многие выращивают ячмень, и большая часть этих людей делает собственный эль. Здесь для этого превосходное место, лучшее во всем Элане. Ячмень великолепный, а какое озеро! Просто выйди и зачерпни ведро воды, и увидишь, до чего она чистая. Кристально чистая! У нас даже колодца нет. Берем воду прямо из озера. Так что все местные фермы делают собственные сорта эля, вроде «Сладкой горечи» или «Летнего утра». Эти с ферм на северном берегу, а «Ячменный банкет» и «Старик Марбери» с юга. – Дуган указал на полку под потолком, заставленную огромными металлическими кружками. На каждой из них были выгравированы какие-то слова, но буквы были слишком малы, и Адриан не смог разглядеть с такого расстояния. – Это трофеи, которые выдают каждый год. У нас тут идет борьба за первое место. Как видишь, Ибертон серьезно относится к элю.