— Нет, а что? — Это имя было ей смутно знакомо. — Они опознали не того человека, — сказала Джессика.

— Шутишь.

Сэнди рассмеялся:

— Как выяснилось, он жил с другим парнем, писателем, да?

Он переглянулся с Джессикой (сиамские близнецы, ей-богу), которая кивнула и продолжила сама:

— И он носил часы своего любовника.

— Который был?.. — Луиза была совершенно сбита с толку.

— Ричард Моут, — с театральным терпением продолжала Джессика, — носил часы другого парня. Своего любовника. А любовник — вдумайтесь — писатель-детективщик.

— Жизнь подражает искусству,[92]— изрек Сэнди, словно сам это только что придумал. — Алекс Блейк. Слышали о таком?

— Нет, — сказала Луиза. — Они опознали его по часам?

— Ну, значит, лица у него больше не было, — небрежно заявила Джессика. Таким тоном обычно спрашивают: «Тебе полить картошку фри уксусом?»

Луиза готова была проглотить лошадь, она ничего не ела с самого завтрака.

— Ты захватила что-нибудь поесть? — спросила она У Джессики.

— Простите, босс.

Наглая корова. Луиза ей не поверила. Невозможно так растолстеть, не имея постоянного доступа к еде. Да, Луиза знала, что должна была бы испытывать сестринские чувства, ведь женщин в полиции только четверть от всего личного состава, им следует поддерживать друг друга, бла-бла-бла, но, откровенно говоря, она с удовольствием прижала бы Джессику в темном углу и отщипала по-настоящему.

На полицейской волне шел постоянный обмен сообщениями. В основном мелкие магазинные кражи. А что, если воровская выходка Арчи была не единичным случаем? Что ей делать, если он попадется еще раз? Луиза посмотрела на часы, уроки закончились, по идее, он уже дома.

Сэнди повернулся к ней и озадачил неожиданным вопросом, как родитель родителя:

— Как дела у твоего парнишки?

— Отлично, — ответила Луиза. — У Арчи все отлично. Все путем, — добавила она, стараясь придать тону побольше бодрости, — у него все замечательно.

У Сэнди был сын, но тому было только шесть или семь лет, безобидный возраст.

Она вылезла из машины, махнув перед Сэнди с Джессикой мобильным телефоном, жест ясно говорил: «Я хочу позвонить и не хочу, чтобы вы слышали разговор». Интересно, что они о ней болтали, пока ее нет? На самом деле ей было наплевать, главное, они считают ее профи.

Она вышла на мощеный тротуар — телефон показывал только одну полоску сигнала. Джексон Броуди говорил, что у него сигнала не было вообще, потому-то он и не позвонил в полицию с острова.

Она вернулась обратно и поймала сигнал. Через пару гудков включился их домашний автоответчик, и она выслушала уверенный мужской голос, сообщавший, что сейчас никто не может подойти к телефону, поэтому «оставьте сообщение». Мило и нейтрально, никаких «пожалуйста», или «спасибо» (я — вежливая женщина, нарывающаяся на неприятности), или «извините, никого нет дома» (приглашение взломщикам), никаких обещаний перезвонить. Мужской голос принадлежал мужу подруги, вызвавшемуся наговорить сообщение после того, как Луизу замучили злонамеренными звонками, хотя ее номера не было в справочнике. Некоторые типы просто набирают все номера подряд, пока не ответит женщина. Таких — тысячи, и они все коротают предрассветные часы, набирая «Добрых самаритян», «Детскую линию» и доверчивых женщин. Мудаки, иначе не скажешь. У нее было неприятное чувство, что звонками ее донимал друг Арчи, Хэмиш.

— Арчи, если ты там, сними трубку.

У нее земля ушла из-под ног. Луиза не знала, зачем это делает, он никогда не брал трубку, если не думал, что это кто-то из его друзей. Она набрала его мобильник, но попала прямо на автоответчик. Если бы она могла, то имплантировала бы ему в загривок сигнальный маячок.

В конце концов она сдалась и набрала ему сообщение в стиле, доступном четырнадцатилетним мальчишкам: «Дома? Хавчик в морозилке. Опоздаю. Мама». Было странно называть себя этим термином, тем более в письменной форме, она никогда не думала о себе как о матери. Может, именно на этом она и споткнулась. Она споткнулась? Возможно.

Способностей Арчи хватало только на то, чтобы вынуть из морозилки кусок пиццы или гамбургер и положить в микроволновку. Было бесполезно пытаться заставить его сделать что-нибудь более сложное («Омлет, ты же сможешь сделать омлет?»).

У нее зазвонил телефон, но это был не Арчи, а Джим Такер.

— Моя девица умерла от передозировки героина, — выдал он без всякой преамбулы. — Личность еще не установлена. Судебный дантист сказал, цитирую, что ее рот «набит дерьмом», то есть у нее полно пломб, поставленных где-то в другой стране, судя по виду — в Восточной Европе.

Значит, никаких зубных формул.

— Точно. И я не знаю, насколько это достоверно, но кто-то сказал, что «Услуги» занимаются клинингом.

— Клинингом?

Как только она распрощалась с Джимом Такером, телефон затрезвонил снова.

— До тебя не дозвониться, — пожаловался Арчи.

— Я тебе сама звоню всю дорогу, и ты никогда не берешь трубку.

— Можно Хэмиш сегодня останется у нас ночевать?

— Вам завтра в школу.

— Мы готовим проект по географии.

— Что за проект?

Короткое перешептывание на заднем плане, разумеется, Хэмиш поучал Арчи, а потом тот вернулся на линию и самодовольно заявил:

— Обсуждение транспортных факторов, влияющих на расположение промышленных предприятий.

Правдоподобно. Хэмиш — головастый парень.

— А его мать ему разрешила?

— Конечно.

— О’кей.

— И мы можем заказать еду?

— О’кей. У тебя есть деньги?

— Да.

— Не забудь покормить кота.

— Типа.

— Я бы хотела услышать другой ответ.

— Да покормлю я. О’кей? Блин.

Луиза вздохнула, ей невыносимо хотелось выпить. Лаймовый дайкири. Такой холодный, чтобы мозги замерзли. А потом заниматься сексом всю ночь напролет. Случайным, бездумным, безликим, бесстрастным сексом. Считается, что случайный секс — это раз плюнуть, но нет. С тех пор как Арчи стал подростком, секса у нее почти не было. Не будешь же трахаться, пока твой сын режется в «Угон тачек» за гипсокартонной стеной толщиной с вафлю. Каждый год приносил ей новые сюрпризы на тему «детских приколов». Может быть, так будет всегда, и, когда Арчи будет шестьдесят, а ей восемьдесят, она будет думать: «Ого, никогда не знала, что шестидесятилетние мужики такое откалывают».