Вертум Барр потер лоб согнутым пальцем и отошел.

— Уолтер Словотский! — позвал Баст, и я обернулся. — Нам надо поговорить.

— Можно и поговорить. Если ты намерен поспорить на счет плавания в Скифорт — обратись к гному.

Ахира был на берегу, искал судно отправить Баста и Кенду, по поводу чего я, во-первых, не был настроен спорить и с чем, во-вторых, был совершенно согласен.

— Не об этом, — сказал он. — Кое о чем более важном.

Я помнил Баста голенастым пареньком с кадыком, что нервно подергивался на тонкой шее — мягкая редкая бороденка не могла его скрыть, как не могла и изменить невыразительного лица. В прежние дни он никогда не смотрел мне в глаза, вечно отводил взгляд.

Теперь его черная борода топорщилась, как запущенная живая изгородь; кожа туго обтягивала скулы и переносицу; а немигающие глаза не отрывались от моих. Одет он был в холщовые моряцкие штаны, снизу подвернутые толстыми валиками: они были ему основательно велики. На плече у него висел мех для воды.

Он еще не заговорил — а я уже знал, что он скажет. Сугубо личное мнение — но ученики Лу всегда казались мне склонными к фанатизму.

— Мы должны заставить молчать всех на этом корабле, — заявил он. Голос его был решителен, упорен и ровен, в глазах горело упрямство, но фанатичного огня я пока не заметил. Перебросив мех через ограждение, он принялся выпускать плетеный кожаный шнур, пока мех не шлепнулся в воду. Тогда он подтянул шнур и привязал мех к ограждению: охлаждаться на ветерке.

Охлаждение испарением. Об заклад бьюсь, ему известно даже, как это именуется по-научному.

— Только потому, что они узнали секрет пороха? — спросил я наконец.

— Да.

Как сказал бы Гассан ибн ас-Саббах, смерть фанатикам! Я покачал головой.

— Когда-нибудь тайна все равно бы открылась. Так почему не сейчас? Если выбор — между раскрытием тайны и хладнокровным убийством капитана и его команды, так лучше пусть будет раскрыта тайна.

Я полез в торбочку у пояса, вытащил пластинку вяленого мяса, разломил пополам и вежливо предложил ему выбирать первым. От него подобной вежливости я не ждал — да и поступи так он, обе половинки могли оказаться отравленными.

Он немного подумал — взвешивал, стоит ли делить еду с величайшим из известных ему предателей, — потом решил, что, в случае чего, его руку это не остановит. И вгрызся в мясо.

— Нет, — продолжал я, — наше преимущество всегда было — и будет — не в тайнах, а в том, что мы идем на шаг впереди. Не будь работорговый порох так дорог, тайна черного пороха не стоила бы ни гроша. Им стоило бы удешевить процесс; черт, может, это и возможно — я не разбираюсь в магии. — Я откусил мяса. Слишком соленое. — Нет, наше дело — идти впереди, а не тормозить других. Сейчас быть впереди означает сменить оружие, стреляющее черным порохом, на оружие, стреляющее порохом бездымным. Больше взрывная сила на единицу объема, дыма меньше. И горит медленнее.

Баст слишком хорошо держал себя в руках, чтобы взгляд его отразил изумление — но что-то в нем все же мелькнуло. Мне не полагалось знать о преимуществах медленно горящего пороха в длинных стволах.

Подошли Тэннети и Джейсон, оба потные от тренировки. Джейсон выглядел уставшим, но победительно-довольным — так нередко выглядят юнцы; Тэннети все еще тяжело дышала, а на шее ее часто билась жила. Вид у нее был совершенно выжатый.

— Мы думаем сойти на берег, — сообщил Джейсон. — Разомнем ноги, поспрашиваем, что и как.

Лицо его было отражением мыслей; я ясно видел, что ему прямо не терпится.

— Тэннети! — Я склонил голову набок. — Что у него на уме?

— Он сказал.

— Не верится.

— Ну, возможно, ему стоило бы уточнить. — На ее лице возникла улыбка. — Один из моряков вернулся и принес слух о каких-то тварях, лезущих из Эвенора. Мы думали выяснить, что говорят местные.

Я повернулся к Джейсону, не спрашивая, почему он сам не сказал мне этого. Ему еще учиться и учиться — я не настаиваю, что все интересное должен делать сам. К тому же собирание сплетен — не такое уж интересное дело.

— Ты спрашиваешь разрешения?

Он подумал об этом. Сперва о том, что он меня не слишком любит, а потом о том, что вполне способен наделать ошибок.

А потому, без всякого выражения, он сказал:

— По крайней мере — совета.

Он тщательно сохранял безразличное выражение лица. Про себя он понял, что принимать совет будет не обязательно.

Тэннети спрятала улыбку. Молодец: мальчику не нужно видеть, как она одобрительно расплывается в ухмылке. Он может занестись так, что свернет шею.

— Ты спрашиваешь гнома?

Джейсон помотал головой.

— Он занят, и Кенда тоже. — Он оглянулся на Баста. — Хочешь с нами?

Баст качнул головой.

— Нет.

Очень вежливо. Баст напоминал мне одного приятеля с Той стороны: Брайан всегда отказывался от приглашения сходить пообедать, издавая единственный — очень характерный — горловой звук, считая само собой разумеющимся, что друзья не обидятся. Не слишком удачное поведение — в конце концов его перестали звать. Почти все.

Джейсон ждал с демонстративным терпением.

— Конечно, — сказал я. — Идите повынюхивайте, но не слишком усердствуйте. Купите что-нибудь, поешьте местной еды — в общем, держите глаза и уши открытыми, а рты — занятыми.

Джейсон и Тэннети отошли. Баст продолжал пялиться на меня.

Черный порох вовсе не был такой тайной, как он считал. Энди была с нами, когда мы с Лу смешивали первую порцию, и помогала растирать. Она знает формулу, и Ахира знает, и я уверен, Дория тоже знает, что входит в черный порох, хотя биться об заклад, что ей известны пропорции, не стану.

Не то чтобы это имело значение — классический рецепт можно нарушить, и все же получить настоящий порох. Главная тайна в том, чтобы знать, что брать, заняться этим и сделать дело.

Так что мой ответ вполне мог звучать так: «Баст, не волнуйся, что тайна выплывет наружу, потому что мы и так знаем ее долгие годы».

Но Баст так стремился перерезать глотки всем, кто узнал тайну, что не стоило указывать ему новые мишени. Лучше попробовать его урезонить.

— Ты сам-то знаешь?

Он покачал головой.

— Слышал... намеки, но вникать не стал. Мне нет необходимости знать, как делается порох, и я не хочу этого знать.

— Мастер Ранэлла знает, и есть кое-какие... указания на случай, если и она, и Инженер умрут. Но я — нет, я не знаю.

Он отвязал мех от ограждения и, прежде чем предложить его мне, вежливо глотнул сам.

Я подумал, брать ли у него мех, и мне пришло в голову, что выпить — значит показать, что я ему доверяю, но потом я решил, что риск слишком велик, хоть смысла травить меня Басту нет. Но он-то этого не знал.