– Ладно, подождем, пока он очнется. Судя по звуку от удара прикладом, толщина стенок его черепной коробки не менее пяти сантиметров. А следовательно, мозг у него размером с кулак и сотрясение ему не грозит – должен скоро очнуться.

Красноармейцы неуверенно хихикнули, но через пару секунд, оценив шутку, уже ржали в голос, «купируя стресс». Вот на этот звук и вышел человек в маскировочном комбинезоне с «ППД» в руках. Бойцы мгновенно вскинули оружие, но человек, пошевелив густыми черными усами, поднял автомат над головой и крикнул: «Кистень!»

Пароль для внутренней охраны был правильным…

И только тут я узнал Хосеба.

– Амиго! – радостно сказал я. – Ты откуда и куда?

Алькорта улыбнулся, кончики усов задрались вверх, как на постановочных фотках Сальвадора Дали.

– Меня Педро послал, – сообщил баск, подходя ближе, – велел тебя найти! Переживал очень… А ты, я смотрю, опять геройствуешь! Скольких сегодня завалил? О, так он еще живой!

– Очнулся! – обрадовался младший сержант и пнул заторможенно моргающего «кабана» в бочину сапогом. – Поднимайся, сволочь, пока я тебе яйца не отстрелил!

Впрочем, поднимать диверсанта все-таки пришлось красноармейцам – самостоятельно он встать не смог, только сучил ногами и мычал. На всякий случай мы с Алькортой отошли на пять шагов и страховали бойцов с оружием на изготовку. Мало ли… Может, он придуривается!

Путь обратно к палатке особистов занял почти полчаса. За это время наша команда выросла в численности – к нам присоединились три бойца из роты охраны, прочесывающие лес. Уже на подходе к логову «кровавой гэбни» нас встретил Валуев. Гигант вышел на тропинку вразвалочку, как медведь, и упер руки в боки. Завидев меня во главе целой процессии, он ухмыльнулся и громко сказал:

– Выношу благодарность, пионер! Ты так скоро личным врагом фюрера станешь – все сживаешь со свету бедных немцев, не уймешься никак!

– Чего там диверсанты? – перебил я его. – Всех поймали-побили?

– Кончились диверсанты! Вот этот твой здоровяк – последний, восьмой. Далеко, стало быть, он убежал?

– Возле госпиталя поймали! – ответил я. – Он, сука, трех безоружных санитаров завалил и хотел через ручей уйти, но на парней наткнулся и пулю словил.

Возле палатки особистов наблюдалось небольшое столпотворение – посмотреть на убитых и пойманных диверсантов пришли все штабные, во главе с полковником Глейманом. Увидев меня, прадед рванулся было обнять и проверить состояние здоровья, но, поняв, что я цел и невредим, только осторожно похлопал по плечу и беззвучно, одними губами спросил:

– Какой счет?

– Ровно сто шестьдесят! – ухмыльнулся я.

Прадед в ответ только головой покачал.

– А, вот он! Разоблачитель немецких шпионов! – раздался рядом ироничный голос Гайдара. Товарищ батальонный комиссар выглядел немного потрепанным, видимо, нелегко ему далась гонка по лесу за разбежавшимися диверсантами. – Ну-ка, Игорь, расскажи мне, как ты определил, что командирское удостоверение лже-Сидорова – подделка?

Стоявшие вокруг командиры и красноармейцы обступили нас плотным кольцом, ловя каждое слово.

– Это очень просто, Аркадий Петрович! Разверните свое удостоверение! Всех касается, товарищи! – Я повысил голос. – Доставайте свои командирские книжки! Что вы видите на развороте?

Недоуменный гул был мне ответом. Товарищи доставали свои документы разной степени потрепанности и тупо пялились в них, силясь разгадать хитрую загадку.

– Смотрите, вокруг скрепок – ржавые пятна! Все видят?

Толпа загудела в положительном ключе.

– Аркадий Петрович, а ну-ка, дайте удостоверение Сидорова! Открываем… – Жестом фокусника я распахнул книжку и показал скрепки. – Всем видно? Скрепки белые, ни одного пятнышка ржавчины! И не потому, что удостоверение новое, нет! Просто немцы при подделке наших документов используют скрепки из нержавеющей стали!

Зловещий гул толпы не оставлял сомнений, что присутствующие на наглядном показе бойцы и командиры будут теперь всемерно сокращать поголовье немецких шпионов, используя прогрессивные методы опознавания. Похоже, что с этого момента Абверу придется нелегко!

Когда я занимался просвещением военнослужащих Красной Армии, откуда-то прибежала Марина и, не стесняясь окружающих, бросилась мне на шею.

– Живой! Ты – живой! – бормотала девушка, щедро заливая меня слезами.

– Чтобы такого молодца завалить, немцам рота понадобится! – сказал кто-то из командиров.

Народ одобрительно зашумел, кто-то засмеялся немудреной шутке.

– Хорошего сына товарищ полковник воспитал! – прогнулся один из штабных.

И снова одобрительный гул голосов. Впрочем, товарищи военные быстро сообразили, что лекция закончена, а лектор занят… э-э-э-э… сердечными делами, – толпа вокруг нас быстро рассосалась. Последним уходил прадед, снова похлопав меня по плечу и незаметно от Марины показав большой палец. Благословил, стало быть…

– Ну что ты, милая, что ты? Чего ревешь? – Я гладил девушку по волосам и спине. Она почти успокоилась, только иногда всхлипывала. – Я больше за тебя испугался – один из этих уродов к госпиталю прибежал.

– Ой, я видела, что он там устроил! – Марина подняла на меня глаза. – Дядю Жору, Андрея Егоровича и Семена Петровича застрелил, гад! А это такие дядьки добрые были, за ранеными ухаживали… Я потому за тебя и переживала – эта сволочь ведь мог кого угодно…

– Радость моя, я ведь вооружен и неплохо умею стрелять! – сказал я, осторожно снимая губами слезинки со щек Марины. – А вы там безоружные были… Вот за кого нужно бояться!

– Я тоже вооружена! – гордо сказала Марина. – Ты ведь мне летом пистолет трофейный подарил! Я его всегда с собой ношу!

– Умница! – похвалил я. – Хочешь, я тебе еще один подарю? Их сегодня много тут… набралось. Пойдем в сторонку, а то стоим тут, работать людям мешаем! Вот и Аркадий Петрович уже косится!

На самом деле Гайдар не обращал на нас никакого внимания – вместе со своими помощниками увлеченно шмонал трупы диверсантов и уже приглядывался к живым…

Мы, обнявшись, пошли по тропинке в неизвестном направлении. То есть – не глядя, куда идем. Сейчас на первом месте был сам процесс (прогулки в обнимку), а не конкретная цель.

– А я сейчас почему-то Любу вспомнила… Ты ее не знаешь, это еще до тебя было! – сказала Марина.

Я улыбнулся. «До тебя…»

– Наши взяли в плен двух немецких мотоциклистов, – продолжала девушка, – они были ранены, и Люба их перевязала. Они что-то там лепетали, все время повторяли: «Данке, данке шён», а потом бежали оба, убив молоденького красноармейца. Отобрали у него винтовку, а тут Люба! И они ее штыком насквозь…

– Это ж немцы, – пожал я плечами, – фашисты!