Не успев еще принять новое назначение и освоиться на нем, ген. А.Е. Эверт был вынужден противостоять новому наступлению противника: 10-я германская армия Г. фон Эйхгорна 26 августа бросилась на Вильно и Свенцяны, имея целью окружение и уничтожение 10-й русской армии Е.А. Радкевича. Таким образом, генералу Эверту, которому, собственно говоря, и пришлось руководить отпором наступающему врагу, опять пришлось повторить ситуацию 12 августа 1914 г. Год назад только-только прибывший из глубины империи военачальник, направлявшийся на формирование новой армии, должен был в ситуации цейтнота организовывать отпор наступавшим австрийцам. Теперь, через год, в той же обстановке, под руководством Эверта оказались уже пять армий, а противником были имевшие все лето успех немцы.

Положение дел усугублялось тем обстоятельством, что некомплект армий Западного фронта, понесшего летом наибольшие потери, составлял цифру в более чем 600 тыс. чел. Тем не менее Эверт рьяно взялся за дело и сумел выполнить поставленную перед ним задачу: не допустить окружения 10-й армии и остановить наступление неприятеля. Это сражение получило наименование Виленско-Свенцянской оборонительной операции или Свенцянского прорыва. 29 августа немцы ворвались в Свенцяны, разбросав русские армии в стороны. 1 сентября германцы подошли к Молодечно, до Минска оставалось только 25 верст. Железнодорожные линии Полоцк — Молодечно и Молодечно — Вильно сразу оказались перерезанными. Но импровизированный штаб Западного фронта не растерялся и наряду с ведением оборонительных действий стал готовить базу для нанесения контрудара. 6 сентября Эверт пишет жене: «Переживаю вместе с армиями крайне тяжелые дни, делаю все от меня зависящее, буду счастлив, если эти дни окончатся благополучно. Помолитесь за нас»{211}.

9 сентября 2-я армия В.В. Смирнова при поддержке сводных кавалерийских корпусов, наступавших на стыке 2-й и 5-й армий, перешла в общее контрнаступление. Под командованием генерала Орановского была образована целая конная армия из 6 кавалерийских дивизий обшей численностью в 18 тыс. сабель. В ходе Свенцянского прорыва 4–16 сентября армии Западного фронта успешно отошли восточнее линии Вильно — Огинский канал, спрямив фронт и не допустив окружения ни одной русской части. К этому времени пять армий Западного фронта насчитывали в строю всего-навсего 369 722 человек.

Упорные оборонительные бои требовали жестких решений, чтобы остановить наседавшего врага. Телеграмма Алексеева Эверту от 16 сентября 1915 г. сообщала, что до царя доходят сведения, что «старшие начальники, придавая преувеличенное значение управлению при помощи телефонов, находятся далеко позади войск, что даже в периоды продолжительного занятия окопов войска редко видят своих начальников выше командиров полка. Утрачивается влияние начальников на подчиненных, духовная связь угасает, вера подчиненных и тех, кому вверяются их службы, особенно в критические дни и период боев возникают справедливые нарекания и жалобы младших на своих руководителей». Между тем, «чем слабее состав нижних чинов, чем менее в строю офицеров, тем ближе к войскам должны стать высшие начальники, тем выше должно быть их влияние, тем чаще должны они появляться перед своими частями, особенно в тяжелые минуты боев». «Государь император объясняет во многом наши частные тактические неудачи удаленностью от войск старших начальников, невозможностью для них непосредственно следить за ходом боя и принимать в нем участие, влиять на подчиненных»{212}.

Советский исследователь дает высочайшую характеристику действиям главкозапа в ходе операции. Сравнивая управление со стороны Эверта с деятельностью Н.В. Рузского и М.В. Алексева, Н. Евсеев ставит генерала Эверта выше своих коллег: «Командующие фронтами, кроме Эверта, тратили непомерно много времени на домогательства и вымогательства сил для своих фронтов… прямую противоположность выказал командующий Западным фронтом Эверт, широко смотревший на события, не суживавший свою деятельность разграничительными линиями фронтов, по-деловому организуя действия подчиненных ему армий в интересах двух фронтов»{213}.

Проведенный командованием Западного фронта маневр предотвратил прорыв австро-германцев между Двинском и Сморгонью. Правда, русским пришлось сдать противнику Вильно, Молодечно и Барановичи, но был прочно обеспечен Минск, а главное — немцы не сумели добиться решительного удара на окружение. Более того — русские не просто отступили, сдержав неприятеля упорной обороной, но на втором этапе операции сами перешли в наступление. Отодвинуть германцев слишком уж на запад не удалось, но зато была полностью ликвидирована угроза Белоруссии, закрытой русскими войсками: «Командование русского Западного фронта в операции, несмотря на исключительно сложную обстановку, хорошо маневрировало резервами. Оттягивание с фронта во время сражения вначале 4, а затем и 6 корпусов для использования их на угрожаемом участке, говорит не только о волевых качествах главного командования Западного фронта, но и о его высокой оперативной компетенции»{214}.

Занятие противником выше перечисленных географических пунктов означало, что немцы сумели оттолкнуть русских в «бездорожье».

Сдача Вильны и Барановичей не оставила в руках русской стороны последней рокадной железной дороги на Передовом театре. Отныне маневрирование резервами между фронтами, расположенными севернее малопроходимого района Полесья (Северный и Западный) и южнее его (Юго-Западный фронт), предполагало значительные трудности, так как войска пришлось бы возить через внутренние районы страны. Все это негативным образом сказалось в ходе Брусиловского прорыва лета 1916 г., когда австро-германцы перебрасывали свои резервы на Восток из Франции и Италии вдвое быстрее, нежели русские вдоль Восточного фронта.

Тем не менее успех, одержанный в Виленско-Свенцянской оборонительной операции, был велик. Ведь противник не только был удержан, но и оттеснен к исходным рубежам. Здесь упорство обороны ген. А.Е. Эверта смогло сломать дерзновенный порыв германского командования, всю кампанию 1915 г. делавшего ставку на «котлы» для отступавших русских, но ни разу этого не добившегося. А.А. Свечин несколько удивленно пишет об итогах Свенцянского прорыва: «Действительно любопытно: против нас первоклассная армия, руководимая выдающимся оперативным талантом Людендорфа; в нашем лагере — управление, достигшее больших результатов в штабной технике, но в корне бюрократизировавшееся, потерявшее способность видеть живых людей. Начальники, которые раздавлены выпавшей на них ответственностью и скорее отписываются, чем сражаются; солдатская масса, малосознательная, политически не обработанная, не имевшая интереса к войне, многократно разбавленная отвратительно обученными пополнениями. Несчастная, жалкая артиллерия, минимум пулеметов; надувательство, склока, стремление перебросить на соседа тяжесть боевой работы; варварское отношение к чужим частям… И в результате замысел Людендорфа все же терпит крушение, наш лагерь со всеми его недостатками все же развивает могучее противодействие, и противник с большим почтением отзывается о встреченном им сопротивлении»{215}. В новой должности генерала Эверта ожидала очередная высокая награда, ставшая для него наиболее высокой. За бои вверенной ему 4-й армии в мае под Опаловом и в июне под Люблином, а также за проведение Виленско-Свенцянской операции, главнокомандующий армиями Западного фронта 8 октября 1915 г. был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени, а в декабре произведен в генерал-адъютанты.