Для аналитиков ВМС эти звуки были частью привычной рабочей картины, побочными шумами, которые полагалось отмечать на спектрограмме и тут же о них забывать. Для Кларка же они стали сражающим наповал откровением.

Однако, хотя песни синих китов и финвалов определенно преодолевают океаны, никто не знает, действительно ли киты общаются на таком расстоянии. Вполне вероятно, что они просто очень громко сигналят тем, кто рядом, а звук сам по себе уходит в дальние дали. Но Кларк заметил, что они повторяют одни и те же ноты, снова и снова, через очень четкие интервалы. Поющий кит умолкает, всплыв наверх, чтобы вдохнуть, но, погружаясь, продолжает с той ноты, которая должна была идти в данный момент. «Это не случайно», – говорит Кларк. Китовые песни напоминают ему избыточные повторяющиеся сигналы, с помощью которых марсоход передает данные на Землю. Если бы нам понадобилось изобрести сигнал, позволяющий общаться через океан, мы бы придумали что-то похожее на песню синих китов.

Возможно, у этих песен есть и другое применение. Их ноты длятся по нескольку секунд, а длина их волны достигает длины футбольного поля. Кларк поинтересовался как-то у приятеля из ВМС, как бы он использовал такой сигнал. «Я бы подсветил океан», – ответил тот. То есть картографировал бы дальние подводные ландшафты, от горных хребтов до собственно океанского дна, обрабатывая эхо от добивающего на очень большие расстояния инфразвука. Геофизики с помощью песен финвалов, несомненно, могли бы замерять плотность океанической коры в разных точках океана{580}. Вопрос в том, способны ли на это киты.

Кларк считает, что способны, и доказательством этому – их передвижения. По записям SOSUS видно, как синие киты, обозначившись в полярных водах между Исландией и Гренландией, идут к тропическим Бермудам, распевая всю дорогу. Кларк видел, как киты лавируют между подводными хребтами, закладывая зигзаги между ориентирами, отстоящими друг от друга на сотни километров. «Когда наблюдаешь за их переходами, создается полное впечатление, что у них имеется акустическая карта океанов», – говорит Кларк. Он подозревает, что они вычерчивают такие карты на протяжении всей своей долгой жизни, накапливая звуковые воспоминания, которые затем всплывают в их памяти{581}. Опытные специалисты по эхолокации рассказывали Кларку, что разные части океана звучат по-разному, каждая по-своему. «Они говорили: "Если надеть на меня наушники гидролокатора, я пойму, где я – в районе Лабрадора или в Бискайском заливе", – цитирует Кларк. – И я подумал, если человеку для этого достаточно поработать три десятилетия, что же наработает животное за десять миллионов лет?»

Масштабы, которыми оперирует слух китов, не укладываются у нас в голове. Огромная пространственная протяженность – это лишь одна составляющая, к ней добавляется и растянутость во времени. Под водой звуковая волна преодолевает 80 км примерно за минуту. А значит, слыша песню другого кита, находящегося за 2400 км, кит слышит звук, изданный полчаса назад. Он слышит прошлое, как астроном видит прошлое, когда наблюдает свет далекой звезды, шедший до нас тысячи лет. Чтобы почувствовать гору на расстоянии 800 км, кит должен как-то увязать собственный сигнал с эхом, которое докатится до него только через 20 минут. На первый взгляд это кажется невероятным, но не будем забывать, что на поверхности частота сердцебиения синего кита составляет около 30 ударов в минуту, тогда как на глубине она может снижаться до двух{582}. Так что китам и вправду привычнее совсем не те временные отрезки, что нам. Если зебровая амадина слышит красоту в миллисекундных долях одной ноты, возможно, синий кит различает прекрасное в секундных и минутных деталях[180]. Чтобы представить себе жизнь кита, «нужно перевести свое сознание на совершенно другие порядки величин», говорит Кларк. По его словам, это примерно как если, привыкнув разглядывать ночное небо через игрушечный телескоп, вдруг увидеть его во всем великолепии через «Хаббл». Когда Кларк задумывается о китах, мир разрастается, раздвигаясь и в пространстве, и во времени.

Киты не всегда были большими. Они происходят от маленьких копытных вроде оленя, которые перебрались в воду около 50 млн лет назад. У этих древних животных, скорее всего, был банальный, ничем не примечательный слух млекопитающих{583}. Но по мере приспособления к водному образу жизни представители одной группы – фильтрующие усатые киты, к которым относятся синие, горбатые и финвалы, – сместили свой слух в зону низких инфразвуковых частот. Сами они при этом выросли до размеров, которые перевели их в категорию крупнейших из когда-либо населявших Землю животных. Не исключено, что эти изменения были взаимосвязаны. Усатые киты достигли таких гигантских размеров, выработав уникальную стратегию питания, позволяющую им кормиться крохотными ракообразными, крилем{584}. Врезаясь на скорости в косяк криля, синий кит, распахнув пасть, захватывает объем воды, равный объему собственного тела, и получает за раз полмиллиона килокалорий. Но эта стратегия имеет свои издержки. Криль распределен в океане неравномерно, поэтому, чтобы поддерживать деятельность своего огромного организма, синим китам приходится перемещаться на огромные расстояния. Однако те же циклопические размеры, которые вынуждают их пускаться в такие дальние путешествия, обеспечивают им возможность эти путешествия осуществлять – за счет способности издавать и слышать более низкие, громкие и далеко распространяющиеся звуки, чем другие животные.

В далеком 1971 г. Роджер Пейн предположил, что во время поисков корма киты могут с помощью этих звуков связываться друг с другом на дальних расстояниях. Если подавать сигналы, когда наешься, и молчать, когда голоден, можно совместными усилиями прочесывать океан в поисках пищи и стекаться к изобильным участкам, найденным отдельными счастливчиками. Тогда китовая стая представляет собой сильно распределенную сеть акустически связанных между собой особей, которые вроде бы плавают поодиночке, но на самом деле действуют заодно. И как впоследствии выяснила жена Пейна Кейти, в тех же целях, возможно, пользуются инфразвуком и крупнейшие сухопутные животные.

В мае 1984 г., через 16 лет после того, как они с Роджером Пейном выяснили, что горбатые киты умеют петь, Кейти Пейн проводила время в портлендском зоопарке в компании нескольких индийских слонов{585}. Она подыскивала себе другой вид для изучения, и слоны, умные и, ко всему прочему, общительные, показались ей вполне подходящим вариантом. Наблюдая за ними, Пейн время от времени чувствовала всем телом какое-то гулкое содрогание. «Как будто раскат грома, только никакого грома не было, – писала она позже в своих мемуарах "Безмолвный гром" (Silent Thunder). – Никаких громких звуков, только пульсация, а потом ничего»{586}. Это ощущение напомнило ей, как подростком она пела в церковном хоре и ее охватывала очень похожая гулкая дрожь, когда органист брал самые низкие ноты. Может быть, догадалась Пейн, слоны действуют на нее так же, поскольку тоже издают запредельно низкие звуки? Что, если они общаются между собой инфразвуком, как вроде бы делают некоторые киты?

В октябре Пейн вернулась в зоопарк с двумя коллегами и звукозаписывающим оборудованием. Запись велась круглосуточно, в течение всего времени, что ученые документировали поведение слонов. Но Пейн прослушала эти пленки только в канун Дня благодарения[181], начав с записи одного особенно запомнившегося события. Она почувствовала уже знакомую безмолвную пульсацию, когда два слона – Рози, главная самка, и Тунга, самец, – стояли друг напротив друга по разные стороны бетонной стены. В тот момент они вроде бы никаких звуков не издавали. Но когда Пейн прокрутила записи того момента на ускоренной перемотке, повысив тем самым тон на три октавы, она услышала что-то похожее на коровье мычание{587}. Втайне от стоящих рядом людей Рози и Тунга вели оживленную беседу через бетонное препятствие. Ночью после прослушивания записи Пейн приснилось, что к ней наведалось стадо слонов. Главная самка сказала: «Мы открылись тебе не для того, чтобы ты рассказывала другим людям». Пейн поняла это не как просьбу о том, чтобы не выдавать их, а как приглашение: «Мы открылись тебе не для того, чтобы ты прославилась среди своих, а потому, что мы тебя принимаем».

Открытие Пейн, опубликованное в 1984 г., прекрасно согласовывалось с наблюдениями Джойс Пул и Синтии Мосс, которые изучали африканских слонов в кенийском национальном парке Амбосели. Они заметили, что семья слонов часто неделями движется в одном направлении, хотя членов семьи при этом разделяет несколько километров. Кроме того, к вечеру разные группы одновременно сходятся с разных