Публичные дома обычно располагались на окраине столицы, они имели внешне пристойную вывеску «общественных» или «танцевальных» обществ и пользовались популярностью даже среди птиц высокого полета. Публику попроще обслуживали «кабацкие девки», у благородных господ был широкий выбор знавших «политес» иностранок.

Выяснилось, что оба моих гренадера неплохо ориентируются среди борделей, причем женатый Михайлов в этом вопросе обставил холостого Чижикова. Видя перед собой трех здоровенных лосей в гвардейских мундирах, бандерши мигом прекращали юлить и спешили помочь в поисках. Однако ни в одном из вертепов Карла так и не нашлось, хотя мы перевернули все вверх дном, действуя не хуже полицейской облавы.

К счастью, среди мертвецов его тоже не было. Я лично ходил вместе с полицейскими и осматривал найденных за последние три дня покойников.

Получилось, что брат пропал без вести. Хотелось верить, что он действительно просто загулял и скоро появится.

Расстроенный, я вернулся домой, с горя напился и лег спать не раздеваясь, несмотря на протесты Акулины. Сны снились цветные и дурацкие, под стать картинам импрессионистов. Будь у меня талант Сальвадора Дали, утром изобразил бы три-четыре шедевра.

С постели встал вялый и злой. Кое-как привел себя в порядок, умылся, почистил зубы. Завтрак в рот не лез.

Я сидел и рассматривал узоры на скатерти. Ничем другим заняться просто не мог.

Военная комиссия продолжала работу, надо было найти в себе силы надеть мундир и идти на службу. Тут за дверью послышались голоса, она распахнулась, в обеденную ворвался кузен – бледный, уставший и… голодный.

– Карл! – Я подскочил, обнял его, крепко прижал к себе. – Как же так?! Где ты был, братишка?

– Долго рассказывать, Дитер. Дай я сначала набью живот, а потом буду в полном твоем распоряжении.

Карл опустился на стул, мигом расправился с моим завтраком (аж за ушами трещало) и, утолив голод, сообщил:

– Ты не поверишь, кузен, во что я влип по твоей милости!

– Так рассказывай, – прорычал я, садясь рядом.

– Все началось с того, что три дня назад в избу доставили корзину с цветами для литератора Гусарова.

– Понятно, – кивнул я. – В редакции еще не знают мой новый адрес.

– Кроме цветов был еще и конвертик с записочкой. Ты уж прости меня, Дитер, но я случайно прочитал ее. – Карл виновато потупился.

– Ладно, потом будешь оправдываться. Дальше рассказывай, – поторопил я.

– Некая дама, пожелавшая остаться неизвестной, хотела встретиться с тобой. Мне ведь хорошо известно твое отношение к поклонницам, поэтому, не суди меня строго, я решил выдать себя за литератора Гусарова и прийти на свидание вместо тебя.

Я невольно улыбнулся. В этом весь Карл.

– И ты, не предупредив никого, отправился на романтическую встречу?

– Верно, Дитрих. Я понимал, что дама, писавшая эту записку, могла оказаться старой иссушенной девой, но вдруг… Даже если был всего один шанс из тысячи провести ночь с красоткой, я не хотел его упускать.

– Узнаю своего брата! Полцарства за смазливое личико!

– Что поделать, это сильнее меня! Таким образом, я явился на встречу и принялся ждать. Мною овладело столь сильное волнение, что я пришел на час раньше условленного срока. Времени было предостаточно, и, чтобы как-то занять себя, я принялся рассматривать все вокруг. К моему удивлению, дама выбрала не самое подходящее место, назначив свидание возле одного из давно заброшенных домов. Ты, верно, видел много таких. Хозяева начали строиться еще при Петре Великом, потом что-то у них не заладилось. Они бросили все и уехали, оставив после себя пришедший в постепенную негодность дом.

Улица была безлюдной, и ее вид наводил на нехорошие мысли. Пожалуй, кроме меня, тут больше никого не было. Казалось, в любой миг на улице могут появиться оголодавшие волки или иные звери, в столь скудное время ищущие себе пропитание вблизи человеческих жилищ. Однако я не был бы дворянином, если бы позволил себе проявить хоть чуточку слабости и испугаться. «Что же, – подумал я, – возможно, она замужем и не хочет показывать себя там, где найдется много свидетелей ее неверности. Она не хочет дурной славы, и не мне ее винить в выборе столь глухого места. Это нам, мужчинам, амурные подвиги приносят лавровый венок победителя, а вместе с ним уважение и зависть. Женщинам же недобрая молва не дает ничего, кроме стыда, слез и раскаяния».

Успокоив разыгравшееся воображение столь веским доводом, я решил никуда не уходить и дождаться свидания во что бы то ни стало. Кем бы ни была незнакомка, мне ужасно хотелось увидеть ее лицо и стан. Наверное, я стал жертвой самого страшного искушения – человеческого любопытства, сгубившего не одну праведную душу.

Внезапно я услышал скрип полозьев по снегу, разглядел вынырнувшие из темноты крытые санки. Они уверенно направились к разрушенному дому. Ага, вот и прибыла та, по чьей воле я сорвался сегодня из теплого помещения и оказался на холодной улице. Я обратился к небесам с молитвой, чтобы мои ожидания были вознаграждены красотой и обходительным характером прибывшей.

Санки поравнялись со мной. Дверцы распахнулись, из них выскочили двое крепких и сильных мужчин, они бросились на меня, будто варвары на беззащитный Рим. Я ожидал увидеть особу иного пола, поэтому не сумел должным образом противостоять внезапному и грубому натиску. Меня сбили с ног, на голову надели пыльный и темный мешок, связали руки, усадили в санки и куда-то повезли.

– Постойте! – закричал я. – Зачем вы схватили меня? Что вам надо? Если охотитесь за моими деньгами, боюсь, вас ждет сильное разочарование. У меня нет ничего, кроме двух медных пятаков.

Не услышав ответа, я начал сопротивляться, стал извиваться всем телом, ударять свободными ногами. Но меня быстро усмирили, стукнув по голове. Не ведаю, сколько пробыл я в бессознательном состоянии, но когда очнулся, было уже утро. Я сидел в большой комнате, сквозь занавешенные окна которой пробивались косые лучи солнца. Мешок с головы сняли, я смог оглядеться и оценить положение, в котором оказался.

Первым открытием стало, что меня раздели до мундира, связанные руки, к которым добавились еще и ноги, затекли. Я обнаружил, что с трудом шевелю пальцами. К счастью, затопленная печь давала тепло, иначе я мог бы замерзнуть от холода.

Я возблагодарил Провидение за то, что до сих пор пребываю в живых, никто не воспользовался моей беспомощностью и не лишил живота. Я счел это счастливым знаком.

Подле меня на стуле сидел человек, его лицо было скрыто карнавальной полумаской. Я видел только злые глаза и тонкий рот. В руках человек держал заряженный пистолет. Думаю, это была моя стража. Сложно сказать, сколько часов провел он вот так, наблюдая за моим бесчувственным телом.

– Эй, да он очнулся, – громко закричал охранник, заметив, что я гляжу на него осмысленным взором.

Сразу после его возгласа в комнате появился еще один мужчина. Как и моя стража, он тоже предпочел спрятать лицо под маской, но в его облике ощущалось благородство, присущее дворянскому сословию. Он был невысок ростом, строен, фигуру свою тщился спрятать под серым широким плащом. К счастью, ему недоставало опыта или он оказался неопытен и небрежен.