— Отлично! Тогда дам Ринату отбой и жду твоего звонка?

Я нахмурился, услышав имя водителя Динара. Никак не мог свыкнуться с мыслью, что сестра и Асадов были вместе. Наташа полагала, что я ничего не знал об их связи, но ведь я не слепой. Да, не сразу сообразил, что к чему, но спросив Динара в лоб, тот сказал мне правду. Не знаю, как удержался в тот момент и не разбил ему лицо за то, что соблазнил мою сестру.

— Я позвоню, — завершил вызов и занял место на парковке перед клиникой.

Надя почти все время спала. Барышникова заверила меня, что так необходимо, а ее организм быстрее восстановит силы. Она поступила к ним с сильным обезвоживанием и истощением. У меня сердце в груди сжималось, когда я каждый раз заходил к ней в палату и видел, как она не может найти удобного места, пока в нее вливают тонны витаминов и лекарств.

— Привет, снова спишь? — Надя зевнула и села в кровати, потирая кулаками сонные глаза.

— Чувствую себя медведем, впавшим в спячку.

— Если хочется спать — спи. Дину привезу завтра. Я сегодня ненадолго. И кое-что привез, — спохватился, вспомнив про пакет в руках.

— Что это? — улыбнулась она.

— А кто просил у меня черешню и клубнику весь вчерашний день?

Ее глаза заблестели, как у ребенка, увидевшего долгожданную игрушку, и она потянула руки к пакету.

— Сейчас помою и будешь есть. Лежи.

— А ты? Голоден? У меня остался ужин и обед, которые я не осилила. Здесь кормят на убой.

— А может быть кто-то снова ничего не ест, а?

— Нет, не поэтому. Ты оплатил двойное питание. Видимо, расчет был на то, что ужинать и обедать ты будешь вместе со мной? — вопросом на вопрос ответила она.

— Нет, Надя. Расчет был на то, чтобы ты перестала падать в обмороки.

Я придвинул стол к кровати и сел на стул.

— Что там, говоришь, на ужин? — она улыбнулась и кивнула в сторону микроволновой печи.

— Отбивная и овощное рагу. Очень вкусно.

В последние дни Надя и в самом деле стала выглядеть лучше. Если так и дальше пойдет, то наверное, не буду тянуть с новостью о Лиде и все ей расскажу.

— А что с Лавровым? — вдруг спросила она.

Как чувствовал, что Алиса не оставит ее в покое и поэтому приставил охрану. Степан доложил мне, что она приходила к ней на днях.

— Он правда отдал распоряжение устранить всех свидетелей?

— Давай ты не будешь забивать свою прекрасную и светлую головку этими проблемами? Все будет хорошо. Нам ничего не угрожает.

Я не знал, откуда мог прилететь следующий удар. Но хотелось надеяться, что Парфенов выполнит часть своей сделки. Свою я практически завершил. И это не мои проблемы, что они упустили Лаврова.

— Но я же вижу, тебя что-то гнетет. Ты мне о чем-то не договариваешь?

Может быть зря я поддался внезапному порыву все ей рассказать, но она имела право знать о Лиде. Я достал телефон из кармана пиджака. Открыл галерею, нашел снимок, который сделал буквально на днях и протянул ей телефон.

В палате повисла оглушающая тишина. Надя несколько минут рассматривала снимок с потрясенным видом, а я испугался, что ей стало нехорошо, или она впала в ступор. Встал, чтобы позвать медсестру, но она вдруг кинулась ко мне, повиснув у меня на шее.

— Я знала, Максим. Я чувствовала, что она жива. Наша девочка… У нас же их теперь две. Боже… — шептала она мне в шею, обжигая горячим дыханием кожу. — Где она, Максим? Это ты ее фотографировал? Ты ее уже видел?

— Да, это мой снимок, — растерянно отозвался я, совершенно не ожидая такой адекватной реакции с ее стороны. — Надя… — она дрожала в моих руках и беззвучно плакала.

— Это от счастья, Максим. Сегодня самый лучший день в моей жизни.

— Надя, послушай меня, — требовательно попросил я. — Не все так просто. Нашей дочери требуется серьезная операция на сердце.

— Операция? — тихо повторила она, глядя мне в лицо. — Когда ты меня к ней отвезешь? Я хочу ее увидеть. Хочу обнять. Жива… Это самое главное, Максим! — я крепко обнял ее, чувствуя, что еще чуть-чуть и сам заплачу.

— Отвезу Надя. Как только твой врач разрешит, сразу отвезу и больше никогда вас не оставлю, слышишь?

Вытер слезы с ее щек и поцеловал в соленые губы.

Максим

— И как она отреагировала? — спросила Наташа, когда мы вышли из здания кардиологического центра.

Я глубоко втянул в себя прохладный вечерний воздух и грустно приподнял уголки губ.

— Она без конца повторяла, что чувствовала и ждала этой новости. Все же вы, женщины — удивительные существа.

— Ничего удивительного, — возразила Наташа. — И Надю я прекрасно понимаю, почему она тешила себя мыслью, что ваш ребенок жив. В тяжелые для себя времена я представляла, что ты рядом, а у меня все хорошо, — дрогнувшим голосом произнесла она. — Хотя это было и не так.

Я обнял Наташу, почувствовав укол в сердце от этих слов. Да, меня не было рядом, когда я был ей необходим. Динар занял это место. А она взяла и влюбилась в него, глупышка. И пока даже не осознавала, что Асадов разобьет ей сердце.

— Когда ее выписывают? — спросила она.

— Барышникова хотела подержать Надю в стационаре подольше, но разве усидит она теперь на месте, узнав о Лиде? Пытается делать вид, что ей стало лучше, но это не так. Она еще очень слаба. Нам бы месяц продержаться до следующего слушания, а потом Надя получит развод и, надеюсь, этот кошмар закончится.

Наташа крепко меня обняла.

— Я совсем не так представляла себе твое освобождение. Передавай ей привет и скажи, что у вас есть мировая тетя, которая поможет вам нянчиться с вашим детским садом. Пусть не торопится с выпиской. Прорвемся, Макс. Даже не верится, что ты теперь многодетный отец.

— Да, точно. В тюрьму обратно никак нельзя. А ты что решила? Здесь будешь поступать или поедешь за границу?

Да, я прощупывал почву, потому что Динар в последнее время отдалился и держал дистанцию. Но сколько знал его всегда он был таким.

— Пока не решила. Только не дави на меня с этим решением. Хорошо?

— Есть причина, по которой ты не хочешь уезжать? — все же не удержался от прямого вопроса.

Иногда Наташу следовало подтолкнуть, чтобы она открылась и рассказала о своих проблемах. Я понимал, что ей будет лучше улететь с нами, но настаивать на этом не мог. Она сама примет решение. Без моего вмешательства. Я поддержу ее при любом раскладе.

— Нет, причин нет, — грустно сказала она.

Крепкий орешек и ведь не расколется, пока не прижмут к стенке.

— Ладно. Иди, — кивнул в сторону ворот. — Динару привет.