которого поддержали братья, радуясь, что он будет жить с ними в Сербии.

— Пусть будет так, — согласился ранее отец в новогоднюю ночь в Липецке — Но смотри. Пахать будешь наравне со всеми — так было принято окончательное решение взять Николая с собой, который пообещал, слушаться и всё выполнять безоговорочно.

С Ниша вернулись поздним вечером, а на фазенде оставался Илья с собакой. После посещения полицейского участка заехали к Василие и плотно покушали, взяли с собой дополнительно готовую провизию для ужина и сдобу. В машине было тесновато, зато впятером весело, старшой подкупил продукты и спортивные костюмы для отца и Николая, он молодец пока отец с братьями занимались оформлением документов, проскочил по магазинам.

На холме перед фазендой отец попросил Фёдора остановиться, он хотел осмотреться и покурить, хотя уже было темно. Шёл небольшой снежок, но тут же таял, переходя в нудные дожди, которые шли частенько. Фёдор попытался загнать машину во двор, но его не пустила и облаяла неблагодарная и продажная Джесси, увидев отца на холме, когда Илья открыл ворота, рванула подскочив начала выписывать вокруг нас круги безумия, лая и подпрыгивая, у неё на опьяняющей от счастья грязной морде явно читалось блаженство.

— Наш дом, — обратился Гриша к собаке, — попробуй только кого ни будь сюда пустить, грязное животное.

На небе неожиданно сверкнула яркая молния, прямо от зенита к северу осветила небо до самой земли, раскатисто грянул гром.

— Хороший знак, — спокойно произнёс батя – Перун приветствует, - и поклонился кому-то невидимому.

Следующие два дня отец внимательно с блокнотом осматривал дома, комнаты, что-то записывая себе в блокнот, вышел в сад где находилась сливная яма и два металлических чугунных люка, которые он с Фёдором открыл. Предварительно загнали собаку чтобы туда не улетела, неотступно следовавшую за ним и выждав пока уйдут испарения изучил, обошёл строения, потом сад. Мы ему не мешали, когда звал подходили, решили на нём проверить третий гараж, никакой реакции, специально открыли его первым. Пока мы ему не рассказывали о нашей находке, потому что знали, завтра заявятся полицаи.

Отец ещё и краснодеревщик, когда увидел в первом гараже, старые станочки, так обрадовался им, странно получается, фазенда его признала сразу или ждала?

Кушать стали в столовой во дворе, а на террасе, на которую Дюня приволок масляный радиатор решили больше не курить, она бате приглянулась, мы придвинули второй стол и принесли дополнительно пару стульев.

— Что я не пойму, нет мышей, крыс, тараканов — констатировал он братьям, которым такие мысли и в голову не приходили, — А ещё я заметил птицы в саду, а во двор не залетают?

Полиция приехала на четвёртый день, с утра пораньше, мы уже успели позавтракать, но ещё не убрали со стола, их пригласили выпить кофе, но они отказались и с уважением общались во дворе через Гришу и Дюню с отцом, помогал переводить и Фёдор. Батя не знал английского, а сербы русского, хотя пожилой полицай, который уже нас хорошо знал сказал, что русский язык он учил давно ещё в школе, но забыл. Второй полицейский был на ферме и поинтересовался, где наши женщины, почему не приезжают? На что мы ответили, что с начало хотим сделать ремонт, а вот потом их и пригласим. Большинство вопросов они задавали отцу и уточнили, когда у него интервью назначено и поедет ли он ещё на родину? Осматривать ничего не стали, убедились, что порядок и пожилой полицейский по имени Боян, предложил помочь отцу приобрести живность для фермы, он был младше бати. Отец записал его координаты, оказывается у его родителей дом недалеко от них за холмами, и они продадут и доставят живность если надо. Ещё сказали, что сербы ничего не забыли и не простили американцам. Жители на рынках до сих пор ругаются на них, что страну бомбили ураном и другими вредными веществами, и она кормилица загажена и загрязнена, и потому продукты уже не такие, как раньше, но это ближе к Белграду. Пояснили, что в полиции знают, что на ферме будет жить большая русская семья и они этому рады, а раньше ферму построил очень уважаемый человек. Сербам жаль, что русские братья селятся на севере и он сожалеет, что откуда мы приехали, плохо живётся простым честным людям. Полицейские имели точную информацию, сколько приезжает сюда народу из России. Провожал их отец с Гришей и каждому у машины вручил по бутылке водки, которые принёс Николай, не как полицейским, а как братушкам, те взяли. Отец заверил, что созвониться насчёт живности, надо с начало ремонт сделать. Если денег хватит, а цена приемлемой скоро приобретут живность, семена и продукты. А ещё он хотел пообщаться с родителями полицейского, узнать тонкости по разведению скота и что, когда сажать и как ухаживать. Эти пожилые люди знают и поучиться у них не зазорно, молодым ничего не надо, а нам надо ухаживать и любить землю, тогда и она прокормит. Гришка замаялся переводить и было видно, что он еле себя сдерживает, а те всё болтают и болтают, но наконец нудя тина, для него закончилась и он облегчённо выдохнув убежал в дом.

— Всё больше не приедут. Ты для них батя стал авторитет, особенно если живность возьмём, — поздравил его Фёдор.

— Да я сынок и не шутил, взял бы, но финансы поют романсы…

— Мы чуть позже обсудим батя, вместе с братьями, - пообещал Фёдор.

В очередной раз после ужина мы собрались на террасе, и отец поблагодарил нас в который раз, и признался, что он бы не вытянул. Попросил нас держаться друг за друга, уважать и прощать, чтобы не случилось. Эти первые январские дни, насыщенные дождями и малосолнечными парни отдыхали, вели обычные разговоры как жили, о плохом и о хорошем, пока не задавали вопросов о том, что будем делать дальше, души заряжались жизненной энергией. Первая зима в Сербии, интересное время года. Есть у сербов такое слово, которое звучит везде — «полако» — в этом слове заключается их мировоззрение, мировосприятие и как напоминание друг к другу, оно раздражает многих приезжих, переводится, как «не торопись, потихоньку, не спеша, расслабленно, с удовольствием», что мы русские на их взгляд не понимаем этого и не умеем просто жить и радоваться жизни. Отец поведал нам о предках и их именах, просветил нас, что мы есть седьмое колено, а не «Иваны, не помнящие родства», спасибо деду, который всё