Ногти Номии клацнули, когда она вонзила пальцы в камень.

– Когда смотрю в твой глаз, я вижу только то, что ненавижу в себе.

Вокруг Полифема разразился смех. Если бы его не удерживала сила нимф, он бы погрузился на дно лагуны.

– Сестры! – прокричала Номия. – Давайте сделаем его нашим!

Когти рассекали его плоть, пока нимфы тянули его под воду. Он сопротивлялся, пытался дотянуться до поверхности, а вокруг него извивались ленты красной крови. Все было бесполезно. Он находился в их стихии. И Номия была права в отношении его отца. Великий правитель Посейдон никогда не придет на помощь Полифему.

В груди горело, пока он тянулся к солнечному свету, разбивавшемуся о водную гладь. Его пальцы прорвались сквозь толщу воды, затем ладонь, запястье. Он почти оказался на поверхности, почти выбрался, почти смог сделать вдох…

Нимфа поймала его за ногу. Вонзала в его ногу поломанные ногти, взбираясь по его телу словно по скале. Карие глаза встретились с его, когда макушка рассекла поверхность воды.

– Номия… – Ее имя сорвалось с его губ, исчезнув в пузырьках воздуха.

Улыбка озарила ее полные щеки, и она прижалась своими губами к его. Она обхватила своими ладонями его лицо и проникла теплым языком между его губ.

Полифем ответил на поцелуй. Это было доказательством ее любви. Ее извинением.

Еще больше перепончатых рук касались ног, утягивая его обратно в водные пучины. Боль вспыхнула на щеках, когда Номия вонзила свои когти. Ухмылка растянула ее губы, высасывая воздух из его легких. Она отпрянула, и вода наполнила грудь мужчины. Номия прижималась к нему, пока он сотрясался в конвульсиях. Лагуна вокруг него потемнела, а Номия прошептала проклятие ему на ухо.

Одна из пуговиц ударила его по лицу, когда резкий порыв ветра задрал его рубашку. Он разгладил ткань и глубоко вздохнул. Он не тонул. Он находился тут, на берегу озера Гуд, по щиколотку погрузившись в песок. Полифем отряхнул ноги, сбросил с себя рубашку и снял майку со штанами. Настало время запастись новыми воспоминаниями, которые он заберет с собой в Тартар. Он покачал головой. Нет, на этот раз он найдет способ избавиться от проклятия.

Полифем зашел в озеро. Он не чувствовал прохладную воду своей кожей, по крайней мере, не так отчетливо, как своей настоящей кожей, но хватило одного всплеска, чтобы по рукам Дирборна побежали мурашки. Ритм сердцебиения ускорился, и он вцепился пальцами ног в илистое дно, чтобы не вернуться на берег. Не позволит Номии контролировать себя. Он сжал руки в кулаки и плюхнулся назад. Озеро Гуд поглотило его. Грудь содрогалась, пока он погружался все глубже, наблюдая, как солнечный свет рассеивается по водной глади.

Он не мог избавиться от проклятия, умерев в другом царстве. Раз за разом он усваивал эту истину. Не существовало более быстрого пути назад, к мучениям Тартара. А численность людей продолжала расти. Ему не убить их всех. Да он и не хотел этого. Ему нужен был только оракул – проводник, через которого он сможет поговорить с богами.

Он поджал под себя ноги и вытолкнул себя на поверхность. Сделал глубокий вдох и провел рукой по щекам, останавливаясь там, где под кожей Фрэнка Дирборна должны были пролегать шрамы.

– В этом мире нет оракула. – Он вытряхнул воду из ушей. Капли полетели в озеро, и он упер руки в бока, уставившись на водную гладь. – Но есть магия. Врата, ведущие в Тартар, доказывают это.

Он замер, когда осознание охватило его.

– Этот мир захватили бы злые мстительные существа, если бы его не защищали. – Он провел рукой по волосам, чувствуя, как волнение затрепыхалось под его кожей. Он был настолько занят жизнью, руководствуясь одним только проклятием, что даже не взглянул на этот мир.

Он бросился к своей одежде. Вода разлеталась при каждом торопливом шаге.

Нет, у людей не было оракула, но, чтобы защитить этот мир, защитить этот город, у них должна была быть ведьма.

Трясущимися руками Полифем натягивал штаны и смахивал песок с майки. Он сможет найти ведьму Гудвилля. Он наблюдал за тем, как человеческие глаза темнеют в ожидании смерти, теперь же видел в них жажду к жизни, пока пламя магии разгоралось все ярче. Мужчина накинул рубашку через голову и засунуло свои испачканные песком ноги в ботинки. Прикрыл рот, когда влажный кашель сотряс его широкую грудь. Замерев, он проглотил ком, образовавшийся в горле. Все начиналось заново. Желудок скрутило, и он подавил еще один приступ кашля.

Полифему нужно было найти ведьму, и как можно быстрее.

– Циклоп? – Сердцевидное личико Зены исказилось от омерзения. Она встряхнулась, как будто могла избавить свое тело от воспоминаний об имени. – Вот почему у жертв не было глаз. Полифем вынужден их собирать. – Кошка-человек сидела на подлокотнике дивана, но затем соскользнула на подушки и, завернувшись в синель и свернувшись калачиком, внезапно почувствовала пробежавший по телу холодок. – Это действительно ужасно.

– Подожди, вынужден? Почему? – поинтересовалась Хантер, сидя рядом с Зеной и поправляя свой хвост.

– И кто такой Полифем? – спросила Мерси, присоединившись к домочадцам в гостиной. Она несла поднос, на котором стояли три чашки горячего дымящегося шоколада и мобильный телефон. Эм не звонила и не ответила ни на одно сообщение из тех четырех, что отправила ей Мерси; и девушка держала телефон поблизости на тот случай, если лучшая подруга наконец-то решит с ней связаться.

– Полифем – это и есть циклоп, – обыденно ответила Зена и, больше ничего не сказав, обратила свое внимание на бахрому на покрывале.

– Зена, нам нужно больше информации, – произнесла Хантер.

Кошка-человек посмотрела на сестер и вздохнула.

– Я иногда забываю, насколько неадекватной стала современная система государственного образования. Циклопы были расой гигантских варваров, которые держали в страхе Древнюю Грецию. Полифем был самым человечным из них. Точно не помню, как разбили его сердце, но это было связано с нимфой. – Зена откинула назад волосы. – Такая ерунда. В любом случае, его сердце оказалось разбито, и мне кажется, он сделал что-то глупое: в конце концов, так поступают все мужчины.

Девочки кивнули в знак женской солидарности.