Изобретательный верховный жрец Зерия провозгласил, ссылаясь на предзнаменования, что гнев Мардука тяжелым бременем давит на страну. (Это заявление имело двоякую цель: внушить низшим классам благоговейный трепет и повернуть их против жречества Мардука, которое исподтишка обвиняло Набонида в оскорблении пренебрежением божественного хранителя Вавилона. На самом деле в стенах цитадели Эсагилы жречество боролось с двором за восстановление своего влияния. Башня и храм Экура, можно сказать, вели войну против царского дворца.) Никто, кроме могущественных жрецов Мардука, не порицал Набонида. Остальные считали его безумцем и, следовательно, стоящим в стороне от дел человеческих, но тесно связанным с невидимыми божествами.

Иначе его поведение нельзя было объяснить. На долгие годы он бросил Вавилон, чтобы непрерывно путешествовать по западным территориям, находившимся за Двуречьем. Там он занимался перестройкой древнейших святилищ, отыскивал скрытые надписи и расшифровывал их. Без всяких видимых причин далеко на западе, в пустыне Тейму, Набонид заново отстроил город, с блестящими дворцами и храмами, требующий постоянного снабжения из самого Вавилона. (Отлучившись, таким образом, из Эсагилы, хитроумный старик понизил значение Мардука и его жрецов, своих врагов.) На самом деле, прокладывая западные торговые пути к морю, Набонид попытался возместить влияние, потерянное Вавилоном из-за побед энергичного Кира. Персы стали хозяевами северных дорог, пересекающих верховья рек и ведущих к Анатолийскому побережью. Таким образом, они держали в руках богатейшие хлебные земли севера и остатки Ассирийской империи. Как наследники Мидии, они претендовали на огромные территории, жизненно важные для Вавилона, даже на финикийские торговые порты и Палестину. Точно так же на юге пришедшие в себя эламиты выдвигали претензии на приморские земли в устье двух рек, в дельте, важной для рыбной ловли, не говоря уже о выходе к морю.

У Вавилона была армия, почти такая же многочисленная, как у исчезнувших ассирийцев. Об этом заботился Валтасар. Но халдейскому воинству не хватало умения обращаться с военными машинами, которыми обладали умные и жестокие ассирийцы. Колесницы вавилонян выглядели внушительно и стоили дорого, но могли использоваться лишь на плоских равнинах. Только вступив в союз с Мидией, халдейские воины смогли взять и разрушить Ниневию. Теперь, когда Кир сам завладел конницей мидян, в Эсагиле составляли планы подготовки к неизбежному, как считалось, столкновению с набиравшим силу Ахеменидом. Владения Вавилонии лежали, можно сказать, в траншее между городами-близнецами персов, Парсагардами и Экбатаной, с одной стороны, и Средиземным морем — с другой. Они пересекали торговые пути между Востоком и Западом, которые стратеги из Эсагилы намеревались сохранить. Они твердо придерживались союза с фараонами, которые, как всегда, ожидали, — теперь, когда Крез был устранен, — кто станет хозяином в исторической области Двуречья. Точно так же египтяне наблюдали за приходом хеттов и хурритов, ассирийцев и мидян и за окончательным распадом этих сильных северных народов. Египтяне оказывали Вавилону любую помощь, кроме военной, прекрасно понимая, что, пока город Мардука крепко стоит на Евфрате, никакие захватчики-варвары не смогут достичь Нила.

Не считая секретного пакта о взаимной обороне с Египтом, штаб в Эсагиле рассчитывал на усовершенствованную стратегию разгрома Кира. Она базировалась на укреплениях, построенных Навуходоносором. В первую очередь надежда была на преграду мидийской стены, простиравшейся между двух рек у Сиппара. Она была слишком крепкой, чтобы всадники смогли взять ее штурмом. За ней стояли армии Валтасара. Позади армий лежал сам Вавилон, превращенный в неприступную крепость. Под этими укреплениями варвары, персы и мидяне, должны были подорвать свои силы, как до них скифы и хурриты. Вавилоняне не допустили такой грубой ошибки, как Крез, пославший армию в горы против Кира. Своевольный Валтасар тоже мог так поступить, но его вовремя удержали.

Итак, Вавилон полностью мобилизовал свои силы и ждал. Но хотя Кира ждали почти шесть лет, он не появлялся. Он бродяжничал по восточному краю света. Все это время стоимость защиты укреплений давила на страну тяжелым грузом. Как только. Кир снова материализовался на границе, Набонид выставил свою табличку на всеобщее обозрение, призвав, таким образом, к действиям непредсказуемого перса и в то же время убедив вавилонян в победе над врагом.

Кир явился с севера, когда закончилось лето и начался сбор урожая. От своих гор он проследовал вниз по течению реки Диялы. Персидские воины ехали по землям Вавилонии и собирали поднявшееся зерно. Жители бежали от них в пограничный городок Опис на берегу Тигра. Персы двигались медленно, по-видимому более интересуясь сбором зерна, чем грабежом в деревнях.

Вести о появлении Кира преодолели Мидийскую стену и дошли до Валтасара. Они ощутимо усилили болезненное озлобление воинственного принца Вавилона. Пять лет Валтасар фактически правил страной. С тех пор как Набонид сменил его на новогоднем празднике, он безвыездно находился на северном фронте, ограниченный запрещением выводить войска за стену. Ему, опытному воину, очень не нравилось держать свои полки в праздности, на гарнизонной службе, за надежной защитой стены. В то же время ему, любителю жить в роскоши, были ненавистны казармы торгового городка Сиппара. И он не доверял отцу.

Когда отчеты с аванпостов дошли до Валтасара, он решил, что мидяне и персы собирали провиант на грядущую зиму. Видимо, они не подготовились к сражению, и Валтасар страстно желал быстро ударить по ним, пока они были заняты сбором урожая. Все же он мог остаться в лагере, если бы не тот случай с дерзкими рабынями.

Это случилось, когда Валтасар отдыхал за кувшином вина. Одна из молодых женщин, находившихся рядом с ним, укрывшись покрывалом, вышла на балкон, где было прохладнее. Этой стройной, томной женщине так же, как ему, наскучила ссылка из вавилонского дворца. Под балконом тянулся внутренний двор, заполненный взволнованными животными, связанными перед бойней, и неприятными звуками, издаваемыми жерновами, которые крутили старые иудейские рабыни. Их голоса перекрывали скрип камней, и одна из них вдруг выкрикнула по-аккадски:

— Спускайся и сядь во прах, о девственная дщерь Вавилона, сядь на землю, ибо там нет трона, о дщерь халдейская… — Насмешка повисла в воздухе, хотя была направлена в красавицу рядом с Валтасаром. Скрежет жерновов усилился на время тихого смеха, затем голос продолжал:

— Возьми жернова и намели муки, открой свои кудри… При этих словах женщина вернулась обратно в душную комнату, и Валтасар последовал за ней, чтобы укрыться от злости старых рабынь и выпить еще вина. Ему пришло на ум, что вражеское войско тоже ведет себя так, словно совсем его не боится. Они должны были получить хороший урок, узнать силу Валтасара…

Вскоре он вывел копьеносцев и колесницы на север за стену. В поисках завоевателей он направился вверх по Тигру.

Северный ветер дул вавилонянам в лицо. Он поднимал вверх пыль, сгибал высокие тополя и молодые ивы. Сквозь пыльную дымку светило красное солнце, но скоро оно скрылось за черным дымом от горевших деревень, в которых вражеские всадники поджигали соломенные крыши. Всадники перенесли огонь на поля с зерном, ветер подстегнул его, и скоро языки пламени лизали всю равнину. Лошади, впряженные в вавилонские колесницы, забеспокоились, походные колонны копьеносцев бежали с дорог, ища убежища от пожара у ручьев и в зеленых полях.