– Я больше этим не занимаюсь. – Роксана быстро сняла с шеи кулон и вложила в мою ладонь. – Ты можешь забрать его.

Кулон был теплым. Почему она носила его? Этот вопрос не давал мне покоя, но больше я не стал ее мучать.

– Попробуй. – Рокс шаловливо провела языком по губам, приблизившись ко мне с картофелиной в руке. Кончик картошки был намазан белым пломбиром.

– О нет. Брр. Гадость, – поморщился я, глядя на ее непринужденный вид.

– А вот… Так? – Роксана зажала картофелину между зубов и придвинулась ко мне ближе.

Рокс смотрела на меня такими щенячьими глазками, что я не смог удержаться. Наклонившись к ее губам, я откусил невкусный деликатес и добрался до ее сладких губ.

На самом деле, картошка с мороженым оказалась вкусной.

Но не было ничего слаще ее губ.

Черт, мы целовались в «Макдональдсе» в окружении картошки фри и пластиковых стаканчиков, как подростки, которые сбежали с уроков.

В школе у меня никогда такого не было. Я всегда ходил только на вечеринки что там, что в колледже – и, обычно, до милых поцелуев не доходило. Все начиналось и заканчивалось головокружительным трахом у бассейна, в спальне чьих-нибудь родителей и в… Туалете.

Причем, зачастую, ни я, ни девушка ничего не помнили, потому что пили не глядя.

– Не так уж и противно? – Она отстранилась от меня, горячим дыханием обдавая мое лицо.

– Вкусно. Очень вкусно, – низким шепотом заверил ее я, запуская руку в ее волосы. – Пойдем домой.

– Кейд…

– Пошли, – моя рука легла на ее ногу и уверенно погладила кожу через платье.

Зеленые глаза Роксаны приобрели болотный, темный оттенок. Я терпел с тех самых пор, как увидел, как она вошла в красном платье.

С ней было так легко и удивительно. Когда не было ссор, пустых слов, угроз о том, кто кого… И, в то же время, она притягивала меня своей загадочностью и непостижимостью. Она, уж точно, из тех книг, которые не раскусишь по обложке.

Нужно вчитаться в самую суть, заглянуть между строк – прямо в душу.

– Прежде чем мы уйдем отсюда, ответь мне только на один вопрос. Твой клуб… Ночной звонок… Тебе есть, о чем рассказать мне?

Нет. Нечего. Не могу же я рассказать ей, какое я дерьмо. Сейчас, когда она сказала мне, что верит в меня.

Это были те слова, которые меня покорили. Наверное, женщины нужны мужчинам только ради трех вещей – секс, нежность и вера в то, что мы много значим для них и для этого мира.

– Это… Просто по работе. Клуб – это моя работа, как и твоя. – «Ну да, ну и что, что прибыль я получаю с незаконных действий. Ты никогда об этом не узнаешь. Или пока».

Эта мысль меня успокаивала. Мы с Рокс покинули забегаловку, вновь погрузившись в многоликую толпу города, но только на несколько кварталов, за которыми нас ждет полное уединение.

Роксана

Кейд, как оказалось, может быть совершенно разным: сейчас он был другим, и мне нравилась эта новая, неизведанная часть его характера.

Я даже вздохнула с облегчением, когда поняла, что мне нравится не последний подонок на земле, и что я… Влюбляюсь в него не только за то, что при виде его холодного взгляда у меня подкашиваются колени.

Не только за то, что одно его прикосновение включает во мне то самое «безумство». И не за жажду слияния с ним.

В такие моменты, как сегодняшний вечер или ночь, когда он спас меня, Кейд выглядел как человек достойный моих чувств.

Но он очень ошибается, если думает, что я без него пропаду, сломаюсь и исчезну – этому не бывать никогда. Если Кейд вдруг снова начнет вести себя как подонок, я ни за что и никогда не буду унижаться перед ним – гордость не позволит.

Сдается мне, именно мой «характер» зацепил его и выделил среди других девушек.

Кейд мало что мог рассказать о своей жизни. Либо он что-то скрывал, либо в их высшем свете было действительно скучно. И как вариант – он хотел узнать обо мне побольше и все время слушал.

Когда мы с Кейдом пришли к нему домой, я почувствовала себя здесь иначе, чем в прошлый раз. Как будто это место я могла назвать «домом», а тот сарай, в котором провела столько лет, – нет.

– У тебя всегда так чисто. У тебя есть горничная? – Образ ослепительной брюнетки в короткой юбке не покидал мой разум. Она, наверняка, была такой и каждый раз, проходя мимо Кейда, наклонялась перед ним, якобы, чтобы поднять что-то с пола…

– Нет.

Ох, как глупо.

– Ты первая женщина, которая побывала в моем холостяцком убежище. – Кейд ухмыльнулся, проводя рукой по волосам – я раскусила его: он делал так всегда, когда что-то его смущало.

– И ты сам здесь прибираешься? – Я не поверила своим глазам, проведя пальцем по столешнице. Ни пылинки.

– Ну, у меня не так много вещей, чтобы что-то прибирать. Скорее, я просто редко здесь бываю. Или захожу только поспать. Все остальное делают пылесосы – роботы. – Я протерла тыльной стороной ладони своей румянец. Ну, разумеется.

– Что еще мне нужно о тебе знать? Что Кейд Адамс прячет под своей маской? – Я притянула Кейда к себе за галстук, развязав его. Несмотря на то, что я просто обожала то, как он выглядит в костюмах, я вновь хотела увидеть его в домашнем: пижамные штаны, обтянутый плотной футболкой торс… Или без нее….

– У меня есть одно странное увлечение. С тех пор как я… Ну, ты понимаешь. – Я кивнула, нахмурившись. Не хочу, чтобы мы сейчас вспоминали об этом. – Перестал играть в баскетбол, все доктора заявили мне, что играть мне нельзя. Но я много раз пытался.

Кейд выглядел так, как будто проглотил жутко кислый лимон – настолько неприятно ему было говорить об этом. Я и сама не заметила, как его боль передалась мне. Мне было трудно понять, как можно ставить баскетбол на вершину горы «смысл жизни», но потом я вспомнила себя со своими увлечениями: чтением допоздна, написанием стихов.

Один из последних я даже посвятила Кейду. Но, надеюсь, что он никогда его не услышит.

Без возможности уйти в свой мир, заняться своим делом я бы не выжила и никогда не нашла бы сил, для того чтобы измениться. «Улица» бы меня погубила.

– Но выходило уже не так. Я был противен сам себе… Жалкое подобие прежней игры, не более. Я оставил попытки по многим причинам… На девятнадцать лет мама подарила мне телескоп и сказала… – Он вздохнул, глядя в потолок, будто вспоминал слова матери. – «Я хочу, чтобы это темное время стало для тебя возможностью увидеть звезды. Для меня ты всегда будешь звездой». Она знала о том, что я одержим стать игроком NBA и все такое.

Мама очень любила Кейда – я видела ее на приеме. Она постоянно кидала на него восхищенные взгляды. По – моему, она была очень приятной женщиной. А вот от отца вились негативные ниточки – хоть и вылизан он был до блеска и совсем не выглядел как мужчина за сорок.