— Думаю, полицейские насилуют и убивают женщин, чтобы добиться доверия наркокартеля, — сказал он. — Таким образом они показывают свою преданность. Давайте посмотрим правде в глаза… картель не станет использовать полицейского, если тот не будет у него на крючке.

Эспарса помолчал несколько секунд, затем заговорщицки перегнулся через стол.

— Это крайне конфиденциальная информация, — прошептал он, — но мы арестовали нескольких полицейских, которые регулярно разъезжали между Хуаресом и Чиуауа, по подозрению в насильственных действиях в отношении женщин в пустыне. Но они их никогда не убивали.

Во время других следственных мероприятий, когда полиция вела слежку, то случайно наткнулась на офицера полиции, участвующего в секс-вечеринке. Офицер просил Эспарсу не предавать инцидент гласности и забыть о нем.

— В то время я от этого отмахнулся. Он просто наш коллега, которого застукали с женщинами. Но теперь, когда думаю об этом и о людях, с которыми он тогда был, похоже, вы правы. — Он помолчал. — Но мы не можем об этом никому рассказывать.

Эспарса пообещал переговорить с Энджи, но предупредил, что не стоит докладывать генеральному прокурору.

После обеда по пути в бывшую полицейскую академию Эспарса проезжал мимо нескольких maquilas. Даже ночью громадные, безликие фабрики, казалось, отбрасывали черную тень на все вокруг. Женщина одиноко шагала вдоль стены.

— Вот так их похищают, — произнес Эспарса вслух.

Он притормозил, чтобы убедиться, что она дошла до автобусной остановки, и подождал, пока подойдет автобус. Пока они сидели в машине, Фрэнк спросил Эспарсу, нет ли еще чего нового по пяти черепам.

— Нет, — ответил он.

Фрэнку было по-прежнему любопытно, почему держится в тайне девушка из Чиуауа; он был убежден, что к настоящему времени у общественности появилось больше информации о ней. Ответ Эспарсы оказался для него полной неожиданностью.

— О, мы ее нашли, — сказал он. — Она жива.

— Вы нашли ее? — переспросил Фрэнк. — Но ведь я работал с ее черепом. Как она может быть живой?

Эспарса пожал плечами. В эту минуту подъехал автобус и забрал ожидающую его женщину, поэтому Эспарса завел машину.

— Тогда кто та девушка, над которой работал я? — спросил Фрэнк.

Эспарса покачал головой.

Волнение, которое Фрэнк ощутил всего несколько минут назад, когда Эспарса согласился с тем, что его версия об убийцах может быть верной, вдруг исчезло. Еще никогда за все время работы над головами жертв убийств ему не встречался человек, который оказывался живым после того, как ему передавали его череп. Все его сомнения и подозрения насчет Мексики возродились с новой силой — это место невозможно понять.

В ту ночь, лежа в постели в скромных апартаментах в бывшей полицейской академии, он никак не мог заснуть. Этот приезд был никаким по сравнению с предыдущим — ни тебе голов, ни средств массовой информации, ни гостиницы «Люцерна», ни чека с оплатой.

Вероятно, он поступил неумно, открыв Эспарсе свои подозрения относительно его коллег. Сейчас Фрэнк находился в нескольких милях от города, совершенно один, без Ресслера и какой-либо связи с правительством Чиуауа, внутри полицейского учреждения, использующегося как тюрьма, где, как говорят, пытают людей.

Выбранное для приезда время не могло быть хуже.

Еще до того как Эспарса на следующее утро отменил их совместный завтрак — генеральный прокурор снова вызвал его в Чиуауа, — Фрэнк понял: надо как можно скорее покинуть Мексику. Гектор подвез его к ларьку, где продавались тако, чтобы он чего-нибудь поел.

— Я здесь просто мешаюсь у вас под ногами, — сказал Фрэнк. Он старался выглядеть бодрым. — Видно, что Мануэль стремится продолжить расследование. Мне же следует ехать домой.

Гектор согласился, что сейчас не лучшее время для пребывания в Хуаресе.

Вернувшись в бывшую полицейскую академию, Фрэнк позвонил Эспарсе и сказал, что собирается домой. Он солгал, объявив, что уже поменял билет на более ранний рейс, хотя все рейсы на уик-энд Дня благодарения были заполнены. Но ему хотелось выбраться из страны.

Гектор отвез его через границу в аэропорт Эль-Пасо. Помахав на прощание рукой, Фрэнк подождал несколько минут, а затем взял такси до железнодорожного вокзала и купил билет до Амтрэка.

Всю дорогу до Филадельфии он чувствовал облегчение от того, что находится за пределами Мексики. Но он не мог не думать о том, что осталось позади: преступление не раскрыто, этому мешают люди, политика, наркотики, правительство, полиция. И все же… У него и раньше случались неудачи, по количеству их было больше, чем он удосужился запомнить, но он никогда не позволял им вставать у себя на пути. Почему с Мексикой должно быть иначе? К тому времени как спустя два дня его поезд прибыл на станцию «Тридцатая улица», Фрэнк уже обдумывал варианты возвращения в Хуарес.

У Фрэнка возникла идея.

Если Эспарсе не удается сдвинуть с места расследование в Мексике, возможно, Фрэнк сможет сделать это в Соединенных Штатах. Он принялся названивать всем, кого знал в прессе и в правоохранительных органах. Кого-то да заинтересуют убийства в Мексике, в этом он был абсолютно уверен.

Его не остановило ни то, что в прошлый раз, когда он звонил в редакции из Хуареса, то получил полный отказ, ни печальный опыт Эдда Барнса (подготовленный Барнсом короткий сюжет из двух частей по feminicidios был показан по каналу «Фокс» в конце 2003 года).

Однако интереса не проявил никто. Все программы отвечали так же, как и прежде. «60 минут» хотела сделать передачу о Фрэнке, но не о Хуаресе. Знакомый в ФБР сказал, что они не могут помочь, так как Мексика находится вне юрисдикции Бюро.

Тогда Фрэнк вспомнил о «Видок». Мексиканские убийства были именно тем видом преступлений, ради которого общество и создавалось: совершены несколько лет назад, не раскрыты и, похоже, не будут раскрыты, а также заволокичены и замотаны правоохранительными органами. Стараниями «Видок» преступление гарантированно получит огласку за пределами Мексики, что, как считал Фрэнк, очень важно.

Общество к тому времени приобрело довольно широкую известность. Дэнни де Вито пытался сделать о нем фильм, а «Харперс» недавно опубликовал большую статью «Глядя на детективов: счет раскрытий общества „Видок“». В агентство входили не только сотрудники правоохранительных органов (специалисты по детекторам лжи, районные прокуроры, агенты ФБР, Информационной службы и Агентства по контролю за наркотиками), но и судебные гипнотизеры, эксперты по ритуальным убийствам, почерковеды и аналитики пятен крови. Имелся даже профессор английского языка.

Однако «Видок» вместе с тем стал более институализированным, в нем появился сотрудник по связям с прессой и строгая выборная система. Из сотен выдвинутых для рассмотрения запросов лишь несколько принимались к рассмотрению. Дела должны были касаться убийств, иметь историю по крайней мере в два года и быть представленными сотрудником правоохранительных органов или следователем «с репутацией».