— Уже. Бегу. Все, конец связи.

Сорок минут Денису потребовалось, чтобы вернуть свой «рабочий материал» на кладбищенскую базу. Как заставить покойника бегать, он знал. И он заставил. Бывшему президентскому гвардейцу пришлось вспомнить прижизненные марафоны по пересеченной местности. И, может быть, даже поставить новый мировой рекорд. Ладно, пусть теперь команда мертво-райского чистилища приводит мертвяка в порядок. Если сможет.

Пять минут ушло на то, чтобы одеться, обмотать лицо шарфом по самые глаза (какая-никакая, а маскировка… так, на всякий случай), нацепить на запястье часы (придется ведь считать каждую минуту, секунду каждую). Еще три минуты — на главное. Решиться выйти на улицу.

А до злополучной арки Денис добрался за десять минут.

* * *

…«Рабочий материал» по ту сторону арки небрежно ковырял заточкой тело убитого группировщика — развлеченьице вполне в духе Ткача. Денис был безумно рад, что от Славкиного жмура, с ног до головы залитого чужой кровью, его сейчас отделяет яма-ловушка. Близко подходить к этому зомби не очень-то хотелось.

Ага… Кажется, его заметили. «Рабочий материал» оторвался от мертвого Волка, обратил смотровую щель маски на живого оператора. Поднялся, не выпуская заточки из рук.

Не выпуская заточки?! Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! Мертвый гвардеец — не орг. Он с такого расстояния не промахнется. Если у Славки вдруг перемкнет в мозгах, и парень по привычке нажмет «Делит», от брошенной железяки яма не спасет. Денис знал, как мастерски метают боевые покойники заточенные арматурины.

Жмур угрожающе поднял руку. Денис отшатнулся. Но нет — Славка всего лишь неуклюже отсалютовал ему оружием мертвеца. Как шпагой. Юморист хренов…

— Поторопись, еще успеешь на базу, — хрипло крикнул Денис.

«Рабочему материалу» крикнул.

Странно было разговаривать со Славкой через мертвого посредника. Впрочем, Ткач совет понял и, похоже, принял: ходячий покойник с заточкой отступил, повинуясь команде оператора, растворился в темноте переулка.

Ну и хорошо! Ну и славно! Этот — тоже должен успеть. Скорее всего, успеет. Если побежит к Старому кладбищу с той же скоростью, с которой Денис гнал своего жмура.

А вот Юлькин зомби…

Юлькин зомби беспомощно копошился в яме. В могиле… похоронен заживо… откопан намертво…

Денис тряхнул головой, отгоняя дурацкие и одновременно пугающие ассоциации. Откашлялся. Набрал побольше воздуха, осторожно лег грудью на ненадежный влажный край отвесного шурфа. Да уж, испытаньице не для слабонервных. А ну как мертвец затянет к себе под землю?

Трупного запаха он не уловил, — только запах собственного пота. И страха. А кожинские бальзамировщики знали свое дело отлично.

Наконец Денис решился. Собрался с духом, протянул руку.

— Прыгай.

И снова… Бредовое чувство. Обращался-то он вроде как к Юле. Но через смотровую прорезь маски, где — тусклые глаза мертвеца с расширенными какими-то зрачками. И прыгать тоже должен был…

Жмур прыгнул. Внизу чавкнуло. Денис невольно отдернул руку.

Блин! Блин! Блин! Мать! Мать! Мать! Перемать… И еще чего похлеще. Бр-р-р…

Ну не смог он. Вот так. Сразу.

— Извини, Юль. Сейчас… Сейчас… Минуту, секунду…

Юла ответить не могла. И мертвый убийца тоже лишь молча смотрел из…

Могилы…

…из ямы. Снизу вверх смотрел.

Денис перевел дыхание; Кое-как унял дрожь, что сотрясала все тело — от кончиков волос до кончиков ногтей. На ногах.

Снова навис над провалом. Снова протянул руку. Поколачивало еще, но…

— Давай!

Все же получилось у них не сразу. Долго провозились. Непозволительно долго. Из-за вязкой жижи, скопившейся на дне. Из-за неуклюжести «рабочего материала». Из-за страха, сковывавшего каждое движение оператора.

Когда же мертвый наконец вцепился в кисть живого, или нет, скорее наоборот — это живой поймал мертвую руку…

Пресловутого хлада неживой длани Денис не ощутил — не до того было. Была тяжесть, способная оторвать кисть напрочь, были клещи, ломавшие пальцы, был сильный рывок вниз. Господи, затащит ведь! За-та-щит! К се-бе-е-е!

Могила! Могила! Могила!

Скользила под животом и грудью грязь. Сыпалась, обваливалась со стенок земля.

Денис упирался как мог. Целую вечность. Секунду целую.

Нет, его не тащили, не втягивали.

Мертвый гвардеец лишь использовал руку Дениса как транзитную опору. Затем, ухватившись за край ямы, выбрался наружу. Без заточки. Свое оружие жмур бросил там, внизу, чтобы не мешало. И слава богу.

Денис вскочил, потряс рукой. Странно. Целая. Не оторванная, не раздавленная. И сам он все еще наверху.

В поле зрения попали черные часы на бледном (как у покойника!) запястье. А время-то вышло! Все время. Безвозвратно. До кладбища, до места отдохновения мертвых солдат, Юла своего жмура довести нипочем уже не успеет, каким бы быстрым бегуном он ни был при жизни.

Девчонке придется срочно искать другое место. Укромное, надежное. Но это уже Юлькина забота. То, что требовалось от него, Денис… Могила! Могила! Могила! Бр-р-р… — выполнил. С лихвой.

— Ты это… того… где-нибудь… спрячься.

Сердце замурованным безумцем колошматилось в груди. Денис старался не смотреть в прорезь маски, в мертвые глаза, в расширенные, как у наркомана, зрачки. И не думать, к кому он сейчас вообще-то обращается.

«И я тоже спрячусь, — подумал он. — От всего этого. Спрячусь под одеяло и усну. И спать буду долго. Как сурок. Пока не свихнулся».

Его снова била нервная дрожь. Больше всего тряслись руки. Особенно та, которая — с ума сойти! — только что вытащила покойника из…

— Ну все, пока!

Он побежал. Домой! Домой! Пусть дальше Юла разбирается со своим «материалом» сама.

Хорошо, что она не могла возразить. Хорошо, что боевые жмуры — такие молчаливые парни.

* * *

Выспаться Денису не дали. Собственно, и уснуть-то толком он не успел. Динамики компа настойчиво запищали сразу же после бодрых утренних сирен Периметра.

Звал сигнал голосовой связи. И какого, спрашивается, он не отрубил голосовик, когда ложился?! Все надо было повыдергивать к едрене фене. Из розеток, из разъемов…

К компьютеру Денис доплелся, не разлепляя глаз — на ощупь. Плюхнулся в кресло, больно ударился локтем о край стола. Сил не было даже выматериться.

Вызывала Юла. Но в каком состоянии! Даже когда жмур попал в ловушку, девчонка не закатывала таких истерик. Под жалобные всхлипывания, переходящие в невротический ор, Денис начинал соображать. Медленно, с трудом. Кажется, его просили приехать. Немедленно. Нет, не просили — умоляли, требовали.