class="p1">Натали изумлённо обернулась на большую старинную картину, написанную по шёлку, изображавшую загадочные азиатские горы и дворцы. Они вместе приблизились к ней и стали внимательно осматривать на предмет скрытого рычага. Конечно, они мало верили в то, что им повезёт найти и в этой комнате тайный коридор, но желание выбраться было сильнее. Увы, картина казалась намертво приделанной к стене, так что надежды молодых людей таяли на глазах. Но когда уже они было совсем отчаялись, Натали случайно задела голову декоративной статуэтки, украшавшей лепной узор камина у стены напротив окна. Тут же дверца, замаскированная под картину, открылась, издав невнятный тихий скрип. За ней взору Натальи и Александра предстал тёмный проход в пугающую неизвестность.

Но уже в следующие минуты Александр Иванович бесстрашно вёл свою любимую по тёмному мрачному подземелью, стены которого за многие годы покрылись пылью и паутиной, освещая им путь мерцающей свечкой, вставленной в латунный подсвечник. В таинственной тишине шли они через тьму замурованных лабиринтов к долгожданной свободе, и сердца их радостно бились в унисон, точно некое чувство подобно молнии заискрилось и заиграло, когда поручик взял Натали за руку. Маленький огонёк впереди трепетал, будто в танце, подхватываемый лёгкими сквозняками. Иногда им казалось, что совсем рядом раздаются чьи-то голоса, какие-то тени метались по стенам, словно прячась от яркого света свечи. И каждый камень, каждая балка выглядели особенно таинственно в этом необычном месте, ставшем их общей тайной. Наконец они остановились у небольшой дверки, выкрашенной серой краской в тон стен основного коридора. Александр прислушался: снаружи не доносилось ни звука, словно за дверью ничего не было, кроме безграничной холодной пустоты. На стене рядом был небольшой рычаг, и Александр, нажав на него, открыл потайную дверь. Они оказались в неприметном коридорчике, где редко бывали гости или слуги, так что можно было почти не опасаться, что кто-то увидит беглецов. Осмотревшись, молодой человек подал руку своей спутнице, и, закрыв дверь, они поспешно отправились вниз в большую прихожую залу. Однако на каждом шагу им приходилось прислушиваться, не идёт ли кто-то навстречу. Так они добрались до выхода, и лишь оставалось пройти колонный зал. Неожиданно прямо перед ними из дверного проёма вышли Антон Сергеевич Миндальский и Павел Егорович. Ещё немного, и их бы обнаружили держащимися за руки в одном из тёмных углов колонной прихожей залы, достаточно было кому-то из господ повернуто голову. Но тут к огромному счастью молодых людей из людской вышел Альфред и направился в сторону господ, неся в руках поднос с чайным сервизом. Пары секунд Александру и Наталье хватило, чтобы спрятаться за высокими резными перилами из белого мрамора, украшавшими боковую лестницу.

— Любезный, — окликнул Миндальский Альфреда, — а много ли приданного даст за свою воспитанницу госпожа Уилсон.

Дворецкий, по-видимому, вздрогнул, так как посуда на подносе издала приглушённый мелодичный звон.

— Прошу меня простить, ваша милость, — ответил он спокойным и сдержанным тоном, — об этом вам лучше всего было бы говорить с госпожой лично. Я не уполномочен вести разговор о семейных делах её светлости.

— А что, у покойного Уилсона имелись средства? — продолжал Миндальский.

— Перестаньте, Антон Сергеевич, — вмешался Павел Егорович, — это только дворецкий, да и завещание ещё даже не оглашено, как вам известно. Оставьте этот разговор, вы ведь и сами весьма состоятельный человек.

— О деньгах, милостивый государь, говорить никогда не может быть лишним! Я и прежде не упускал своей выгоды, даже в делах брака!

После этих слов все разошлись. Когда, наконец, стало тихо, молодые люди осторожно покинули своё укрытие. Никем не замеченные, они прокрались к гардеробной комнате. По счастью дверь её была отворена. В полной тишине Натали накинула тёплый плащ и надела шляпку, Александр Иванович облачился в шинель и кивер. Через минуту они покинули замок Уилсон Холла через главный вход, не встретив на широком дворе и перед кованой оградой никого из слуг. Добравшись до конюшни, Александр оседлал Вихря и Донну, тех самых лошадей, что так им полюбились. Конюх Харитон всё это время спокойно спал, издавая лёгкое похрапывание, зарывшись в сено и накрывшись стареньким полушубком. Осторожно, чтобы не потревожить его сна, молодые люди вывели под уздцы своих лошадей и незамедлительно отправились в путь. Хотя им и было страшно, и расплата за бегство могла быть непредсказуемой и жестокой, но в этот момент сердца их наполнил восторг. Впервые в жизни они отважились на подобную авантюру, и от азарта приключений захватывало дух. Любому их современнику это могло показаться безумием, но именно когда совершаешь что-то необычное для себя, что-то не вписывающееся в рутину повседневности, происходят самые важные события. А молодые люди тем временем сначала мчались через луг, поросший высокой травой, чтобы скрыться из виду тех, кто мог заметить их из окон замка. Затем, отъехав достаточно далеко, они пустили Вихря и Донну шагом, и лошади снова, как в тот раз на охоте шли бок обок, иногда касаясь друг друга крупами, а Александр Иванович и Наталья Всеволодовна разговаривали, словно не видя ничего вокруг, увлечённые необыкновенными событиями, произошедшими в их жизни.

Без сомнения, Карл Феликсович был рад получить двадцать пять серебряных монет, так как своих денег у него совершенно не осталось. После того, как господин Симпли рассчитался с ним, молодой человек явно в нетерпении попросил его покинуть комнату, сославшись на внезапную усталость. Теперь Карлу Феликсовичу осталось лишь дождаться, когда Семён Платонович уйдёт подальше от его двери. Одевшись как можно теплее и неприметнее, молодой франт вышел из комнаты и спустился вниз. Выйдя из парадных дверей, он окликнул слуг, стоявших у подножия мраморной лестницы и о чём-то бойко споривших:

— Эй, вы не видели, куда делась цыганка?

— Не извольте беспокоиться, ваша милость, выгнали взашей! — с гордостью откликнулся один из слуг.

— А до табора далеко будет? — спросил Карл Феликсович, оглядывая их в нетерпении.

— Верхом за час управиться можно, они близ деревни встали за старым кладбищем, — проговорил, поразмыслив тот же слуга.

— Только не стоит, ваша милость с ними связываться, скверный народец, — проговорил второй. — Знаем мы их, только воровать, да ворожить умеют…

Карл Феликсович не стал ничего отвечать, его мало волновали в этот момент суеверные страхи слуг. План, родившийся накануне в его голове, был коварен, но средства достижения желаемого не имели значения, и именно цыганка могла помочь ему. Быстро дойдя до конюшни, он разбудил Харитона и велел оседлать себе лошадь. В стойле не было ещё двух лошадей, правда, на эту деталь Карл Феликсович пока не обратил особого внимания. Когда всё было готово,