Хоукрил был уверен, что однажды услышал произнесенное шепотом слово: «Разбит!». Но, по крайней мере, целитель пребывал в сознании, нашел в себе силы подняться и теперь бродил поблизости в поисках съедобных кореньев и грибов для завтрака.

Латник сгреб последнюю «кучку мокрого тряпья» и перенес ее поближе к огню, а потом постоял немного возле девушки, но не заметил никаких признаков пробуждения. Госпожа Эмбра Серебряное Древо спала, не чувствуя, как ее поднимают, а затем осторожно опускают на землю.

Спустя немного времени у костра аппетитно запахло жарящимися кроликом и белкой, и трое встревоженных мужчин промыли волосы спящей женщины и обрезали спутанные пряди, на которых запеклась почерневшая кровь, а она все так же спала, никак не реагируя на деликатные попытки разбудить ее. Им оставалось лишь время от времени поворачивать девушку, чтобы ее одежда высыхала со всех сторон. Они решили вновь приняться за обсуждение планов своих дальнейших действий.

— Мы с вами заключили соглашение, — суровым тоном напомнил квартирмейстеру и латнику Сараспер. — Если, конечно, обитатели Черных Земель все еще придают какое-то значение своим обещаниям.

Лицо Хоукрила потемнело.

— Похоже, целитель, что я гораздо воздержаннее на язык, чем ты. Несправедливость — не самое лучшее вознаграждение для человека, который совсем недавно вытащил тебя из реки.

— Эй, вы оба, полегче там! — поспешно вмешался Краер. — Да, у нас есть соглашение, и успокойся, Сараспер, мы будем соблюдать его. Но ты не можешь не понимать: ты не выполнишь то… чего требует от тебя Предвечный Дуб, если не выживешь.

Сараспер уставился на него.

— Настолько-то я соображаю. Краер, какую еще хитрость ты затеял?

Квартирмейстер ответил сердитым взглядом.

— Никакой хитрости, о Старый и Подозрительный, а всего лишь одна очевидная истина: мы — ни один из нас — не смеем посвятить себя целиком и полностью поискам Дваериндима. Если мы так поступим, то колдуны барона Серебряное Древо и другие старые враги, которых у нас немало, ну и все остальные, кто занят поисками Камней, — половина волшебников, кое-кто из бардов и все бароны Аглирты; надеюсь, я никого не забыл? — могут спокойно поджидать, пока мы не появимся в каких-нибудь определенных местах, и не торопясь расставлять для нас ловушки. Все, что им для этого требуется, — распустить слух: дескать, Дваер находится там-то и там-то, приготовить все, что нужно, и ждать. Ничего особенного. Как ты думаешь, удалось бы тебе исцелить нас, попади в цель хотя бы каждая десятая из стрел, выпущенных по лодке? Ведь стоит всего-то одной-единственной стреле угодить туда, куда тебе особенно не хотелось бы — в глаз, или в горло, или в сердце, — и Рогатая Владычица передаст тебя Темному, и окажется, что во всех твоих странствиях не было никакого смысла.

— Я это понимаю, — слабым голосом ответил целитель. — Именно поэтому я и скрывался так долго… слишком долго… пока не появились вы.

Его глаза внезапно заблестели от слез, и он повесил голову.

— Перестань распускать нюни, — грубо прикрикнул на него Хоукрил, — и взгляни-ка лучше на девчонку. Что с ней не так?

— Ничего, — весело ответил Краер вместо целителя. — Она спит, и ее острый, как меч, язык отдыхает, и это прекрасно. Так что мой вам совет: не будите спящую колдунью!

И Сараспер, и Хоукрил бросили на него кислые взгляды и что-то раздраженно проворчали, на сей раз согласные в своих мыслях. Краер широко улыбнулся им, пожал плечами, а затем отцепил от пояса самый крошечный нож, который обоим когда-либо доводилось видеть, сел рядом с Эмброй, положил ее расслабленную руку себе на колени и принялся подрезать ей обломанные ногти. Он нисколько не обращал внимания на взгляды своих товарищей, даже когда они из раздраженных превратились в изумленные.

Когда Фалаг Орнентарский решил справить нужду и выбрался из полуразрушенного домика, который делил с двумя другими волшебниками, утро, как говорилось в старинной балладе, уже красило нежным светом руины Индраевина. Один из магов все время храпел, да еще порой громко хрюкал, как боров, и когда он узнал наконец, кто это был…

Направляясь к дереву, стоявшему неподалеку от реки, Фалаг обошел кучу камней и наткнулся на старого воина Риврина. От него воняло, так как он три дня не снимал доспехов, он держался за рукоять меча, а выражение его изборожденного шрамами лица было кислым.

Волшебник поднял бровь.

— Какой грозный вид, — благодушно заявил он, обильно орошая беззащитное молодое деревце, — И в чем же дело?

— Полагаю, ваши чародеи бдительно несут стражу, — с невозмутимым сарказмом ответил Риврин, указав лезвием меча на заросшие камни и стоявшие неподалеку деревья.

— М-м-да… — неопределенно протянул Фалаг. Он потряс головой, отгоняя последние остатки сна, и уставился в том направлении, куда указывала вытянутая рука воина. — Не могу понять, о чем вы все-таки говорите?

— Сами смотрите, — бросил ветеран, — Где ваш волшебник?

Фалаг снова осмотрелся и почувствовал легкий озноб. Риврин был прав: волшебника, который должен был стоять на посту, видно не было.

Маг нахмурился.

— Последняя смена досталась Нинтеру, — медленно проговорил он, — и он должен был находиться именно здесь. Или же вон там, рядом с упавшим камнем.

Они бок о бок вскарабкались по пригорку к скале и, обменявшись мрачными взглядами, двинулись вокруг нее, но, сделав всего несколько шагов, замерли на месте и ошеломленно уставились на открывшееся им зрелище.

Нинтер стоял в темном пустом дверном проеме расположенного поблизости разрушенного здания. Хотя вернее было бы сказать, что там стояла, каким-то чудом продолжая сохранять вертикальное положение, его нижняя половина, от ног и до талии, а вся верхняя часть туловища была начисто отгрызена и съедена или унесена прочь. На обрубке тела виднелись следы огромных зубов; и из них все еще сочилась кровь, стекала по ногам и собиралась в лужу, которая только-только начала густеть по краям. Один из крылатых кинжалов продолжал кружиться по орбите вокруг ужасных останков, медлительно, лениво сплетая в воздухе петли, подобно назойливой мухе.

Фалаг судорожно сглотнул и попытался заговорить. Обнаружив, что в горле у него слишком уж пересохло, он сглотнул еще раз, и после этого ему удалось прохрипеть:

— Какая тварь могла это сделать?

— Да почти любая, — ответил воин, пожав плечами. — Если помните, мы не изучили как следует это место, потому что вам всем слишком уж не терпелось взяться за дело и поскорее найти этот висящий в воздухе камень.

Маг резко обернулся; в его глазах сверкнуло бешенство.

— Вы смеете потешаться надо мною?!

— О нет, — спокойно ответил Риврин, поднимая руку. В ней оказался кинжал, которого волшебник до сих пор не замечал, — Я не настолько глуп, чтобы заниматься подобными вещами, — Кинжал подлетел вверх, перевернулся в воздухе, ярко сверкнув в лучах утреннего солнца, и тут же вновь оказался в загрубевших, но очень ловких в обращении с оружием пальцах. — Вы мне слишком нужны: вы же не забыли, что вас, магов, теперь осталось только двое! К тому же маги настолько полезны, настолько бдительны и осторожны. Я порой задаюсь вопросом: что бы мы все делали без них?