не сомневался. Он бы исполнил долг. А мое сердце рвалось к тебе…

– Правда? – Сентария подняла голову и посмотрела на него глазами, полными слез.

– Правда, – ответил Аметрин и, наклонившись, легко коснулся губами ее губ.

Темные мысли зашипели еще злобнее, но нахлынувшее счастье разбило их в один миг. Все израненные, истерзанные, подвывая разными голосами, они поползли прочь, подальше от этой пары и от их искренней любви.

И тут поблизости кто-то завозился в кустах и на дорогу вывалились Пиритти с Пироппо, которые были больше не в силах таиться в засаде.

– Ур-р-ра! – запрыгали они вокруг парочки. – Поздравляем с первым поцелуем!

– А ну-ка брысь! – рявкнул Аметрин.

– Ага, щаз, – нахально ухмыльнулись мальчишки.

– Прости меня! Я не знаю, что с ними делать! – Аметрин развел руками, одновременно пытаясь поймать братьев.

– А ничего не надо делать!

Сентария потрепала по макушке сначала одного, потом другого, хотела сделать это и с третьим, но, поняв, что не достанет даже на цыпочках, просто взяла его за руку, и они вместе двинулись к Манибиону.

Ее сердце было спокойно, а в душе все танцевало от счастья. Больше никто не преследовал ее. Темных мыслей простыл и след.

Луна не смогла усидеть в празднично убранной беседке с накрытым столом, она вышла из сада и торопливо шагала навстречу Сентарии с Аметрином. Следом торопился Эгирин, не пожелавший оставлять ее одну, ну и, конечно, Стефан, который боялся пропустить что-нибудь интересное. Остальные друзья сидели в беседке, ожидая, когда уже все соберутся, чтобы начать отмечать.

Луна схватила Сентарию за руки:

– Наконец-то! Я боялась, что ты вообще не придешь! Времени уже сколько! Обед позади, а договаривались на утро!

– Почему это я должна не прийти?

– Ну… – Луна замялась. – Надеюсь, ты не надумала себе ничего после вчерашнего?

Она слово в слово повторила фразу Аметрина. Даже лицо у нее было такое же. Немного смущенное, покрасневшее от неловкости, но в то же время открытое и честное.

Сентария рассмеялась. Вот она глупая. Нет никого лучше и преданнее ее друзей.

– Заладили! – легко воскликнула она. – Кажется, вы надумали себе всякой ерунды даже больше, чем я!

– Я очень рада! – с облегчением выдохнула Луна.

– А они целовались, – не к месту доложил Пироппо, дожидавшийся паузы в разговоре.

– Да ты что?! – еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, подняла брови Луна.

– Ага! Такие прям, ой-ой-ой. Меня чуть не стошнило! Два раза!

– Да чего бы ты понимал… стошнило его… Это >к поцелуи, дурья башка. Все в их возрасте целуются, – важно заявил Пиритти.

– Да иди ты! – засопел Пироппо. – Это же противно и слюняво. Фу… Бр-р!.. Никогда не буду целоваться!

– Фу ты ну ты! Какие мы нежные! Будешь! Куда денешься!

– Нет, не буду!

– Нет, будешь!

– Да хватит уже! – не выдержал Аметрин. – Мало вас ругали с утра за ваше дежурство!

– А что за дежурство? – вклинилась Луна, пытаясь остановить перепалку, которая грозила стать бесконечной.

Она потянула друзей за собой, и они, продолжая разговаривать, медленно пошли в сад.

– Да учудили они на посту у Валоремии, – объяснил Аметрин. – Одному мерещилась тень, другому, который вообще-то должен бы сидеть дома, тоже… В итоге вместо настоящего дежурства на боевом посту они всю ночь провели в караульном домике. Фантазия у кого-то слишком богатая.

– Неправда! – в один голос завопили братья.

– Я честно видел тень, черную, мерзкую. От нее несло жутью и злом. И она, между прочим, унеслась в Смарагдиус, – затараторил Пироппо. – Я бы на твоем месте задумался, ведь там живет твоя ненаглядная.

Сентария вздрогнула и побледнела.

– Что с тобой? – испугался Аметрин.

– Эта ночь, – девушка переглянулась с Серафимом, – была непростой. Словно кто-то пытался убедить меня, что я тебе не нужна.

Она тревожно взглянула на Аметрина.

– Но ты же не поверила? – он заглянул ей в глаза.

– Погодите, – Луна остановилась. – Это все напоминает черную магию. Именно так воздействовала на меня Жадеида.

– Да-да! – подхватил Эгирин. – Я помню, как Обсидиан хвастался, что умеет вторгаться в чужие сны. Ну-ка подробнее: что ты слышала?

– В основном одно и то же…

Сентария глубоко вздохнула и закрыла глаза. Прижав руки к груди, она попыталась рассказать обо всем спокойно, но у нее не получилось. В голосе все равно слышалась горечь.

– Ты ему не нужна… Он не любит тебя… Ты никому не нужна… Он не выбрал тебя… Он выбрал ее… Он любит ее…

Она открыла глаза и посмотрела на друзей.

– Честно, это не мои мысли! Я, наоборот, убеждена, что поступила бы точно так же. Луна важна и для меня, для всех нас… Ну, в общем, вы поняли, что я хочу сказать…

– Точно у тебя не было таких мыслей? – нахмурившись, переспросил Эгирин.

– Ну я же сказала! – вскинулась Сентария. – Абсолютно точно. Я и не думала обижаться. А кто-то словно решил вложить мне эти мысли в голову.

Аметрин вздрогнул, прижал Сентарию к себе и еще раз спросил:

– Но ты же не поверила?

– Конечно нет! Я проснулась. Мы еще долго разговаривали с Серафимом. Признаюсь, мне было жутко в комнате, я даже просила Серафима зажечь свечи.

– Сдается мне, что это Обсидиан, – тихо сказал Эгирин. – Все сходится. Госпожа Криолина сказала, что камень стал меньше, а такое могло произойти после возрождения хранителя. Пиритти и Пироппо оба видели черную тень. Одному еще могло показаться. Но не двоим же одновременно. Они видели, что тень устремилась на запад. И через некоторое время в подсознании Сентарии появляются голоса. Это все не может быть совпадением!

– Ты думаешь, что Обсидиан возродился? – с ужасом переспросила Луна.

– Я практически уверен. Пока Эссантия была на поединках, книги могли воспользоваться свободой…

– Но как он выбрался из Валоремии? Оттуда же нет выхода!

– А вот это нам предстоит узнать.

– То есть вы хотите сказать, что Обсидиан был ночью в моей комнате? – чуть не взвизгнула Сентария.

Эгирин лишь молча кивнул, сочувственно глядя на бледное лицо девушки.

– Но зачем?

– Я думаю, он ищет проводника. Максимально близкого к Луне.

Слова Эгирина повисли в воздухе. Друзья почувствовали, как по телу пробежал озноб.

– Но почему Серафим не учуял его?

– Магии Обсидиана хватит на то, чтобы спрятаться от одного хранителя. Видимо, он воспользовался паутиной.

Серафим брезгливо поежился и невольно почесался.

– Надо идти к правителям! – воскликнула Луна.

– Да! Немедленно!

Эгирин быстрым шагом подошел к беседке и обратился к Кианиту, Виолане, Дравиту и другим участникам поединков. Обеспокоенные тем, что часть их компании застыла на дорожке, они уже начали вставать, чтобы подойти и выяснить, что происходит.

– Извините, друзья. Празднуйте дальше одни, у нас появились неотложные дела.