Он снова услышал голос Штумма, на этот раз сквозь одну из дверей под хорами. Каждые несколько секунд дверь приоткрывалась и из нее вылетало маленькое облачко дыма. Билл поднялся по винтовой лестнице и вошел в тренажерный зал и сауну, где тоже было полно пьющих и курящих гостей, облепивших беговые дорожки и тренажеры. На некоторых были купальные костюмы, и они благодушно плескались в овальной ванне, от которой поднимался смешанный с клубами сигаретного дыма пар.

— Харв! — крикнул Билл и закашлялся.

Он медленно пошел вдоль стен, приглядываясь к каждой кучке полупьяных гостей, хотя и не смог ничего рассмотреть за густой пеленой дыма. Под ногами хрустели разбросанные по полу кубики льда. Какой-то человек чиркнул спичкой, и Билл заметил яркую оранжевую вспышку.

— Харв! — снова позвал он.

Ощутив прилив гнева, Билл вдруг подумал о том, что, может быть, в этом доме нет и не было ни Митракиса, ни Штумма.

Оркестр замолк.

— Это Марблуорт, — крикнул какой-то мужчина, указывая на один из вездесущих телевизионных мониторов. В тренажерном зале наступила тишина. Все уставились на мерцающий экран. Стало видно, как, легко двигаясь по мозаичному полу зала приемов, к сцене идет Эдвард Марблуорт, пятидесятилетний высокий, слегка лысеющий мужчина. Оркестр заиграл «Боже, благослови Америку». Даже видя Марблуорта всего лишь на экране телевизора, Билл испытал прилив волнения. Толпа расступалась перед магнатом. Когда он поравнялся с Дереком Эдмундсоном, тот подобострастно выступил вперед, и Марблуорт удостоил его рукопожатием.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, — заговорил Марблуорт, взойдя на подиум. Его голос транслировался по всему дому площадью тридцать тысяч квадратных футов. — Добро пожаловать в Марбополис. Спасибо всем, кто пришел ко мне. Я очень рад вас видеть.

Раздались аплодисменты. Люди, сидевшие в тренажерном зале, тоже захлопали в ладоши. Марблуорт сделал паузу.

— Вы, вероятно, знаете, что у меня не самый легкий в мире характер, — произнес он, усмехнувшись. — Что делать, я люблю выигрывать.

Люди одобрительно засмеялись и снова зааплодировали. Жена Марблуорта, стоявшая рядом с ним, сверкая бриллиантами, украшавшими ее волосы, тоже рассмеялась и поцеловала мужа.

— Сегодня я хочу сделать важное заявление.

Ослепительная фотовспышка. В зале произошло движение. Какую-то женщину сбили с ног, и охранники выпроводили из зала дюжину гостей. После того как собрание утихло, миллиардер продолжил свою речь:

— Я хочу объявить сегодня о создании новой компании. Она будет называться «Картина жизни».

Магнат выдержал новую паузу.

— В качестве первого шага мы приобрели права на копии свидетельств о рождении каждого американца, включая и рукописные свидетельства, выписанные домашними врачами.

Еще одна пауза длительностью несколько секунд, чтобы публика переварила сказанное. Толпа ахнула. Билл ощутил, что вся скопившаяся за вечер желчь начала требовать немедленного выхода. «Мы приобрели права на копии свидетельств о рождении каждого американца, включая и рукописные свидетельства, выписанные домашними врачами». Слова сами собой повторились в смятенном сознании. Какая надменность, какой разврат, какое неуважение к… к чему? Что происходит?

Прижав руку к животу, Билл оглядел лица окружающих, ища на них признаки испытываемого им отвращения, но увидел только восхищение, смешанное со страхом. Все эти мысли и чувства прошли сквозь его пошатнувшийся разум в течение каких-то микросекунд. Невероятно, но этот Марблуорт продолжал говорить как ни в чем не бывало.

— С этого момента, — вещал в монитор миллиардер, — не будет больше никаких задержек с получением государственных копий свидетельств о рождении. С помощью «Картины жизни» можно будет немедленно загрузить в любой компьютер эти копии. Эти данные могут передаваться вместе с другими персональными данными, если этого потребует пользователь… Такова Америка, и я люблю ее за это.

Репортеры, потерявшие после такого заявления остатки выдержки, начали выкрикивать вопросы, но миллиардер улыбнулся и поднял руку.

— В настоящее время я могу добавить к сказанному только одно: мы надеемся, что наша система со временем станет глобальной.

Какой-то мужчина, стоявший рядом с Марблуортом, пожал протянутую ему руку. Потом Марблуорт исчез в плотном кольце своих помощников и телохранителей. Через несколько секунд оркестр заиграл «Нью-Йорк, Нью-Йорк».

В этот миг Биллу показалось, что Джордж Митракис и Харви Штумм — сущие ничтожества. Они были всего лишь порождением Марблуорта. Именно Марблуорт был суперроботом, супермашиной, которая управляла работой других машин. Как блестяще он распространяет в массу людей свою власть, как блестяще, делая с устрашающей неизбежностью и неотвратимостью один рациональный шаг за другим. Билл и сам совсем недавно следовал в фарватере этих шагов, не думая о них и даже обожая магната. Теперь он ненавидел себя за это так же сильно, как ненавидел Эдварда Марблуорта. Ведь он и сам был соучастником преступлений Марблуорта.

Он снова всмотрелся в лица окружавших его людей. Восхищенные улыбки, страх, всхлипывания восторга, подогретого джином и клубами пара, висевшего над овальной массажной ванной. Здесь все были сообщниками Марблуорта.

Не обращая внимания на взгляды гостей, не обращая внимания на бунтовавший желудок, Билл, шатаясь, спустился с лестницы, полный решимости найти, отыскать Эдварда Марблуорта и задушить его. В зале приемов бурлила толпа приглашенных, охранников, репортеров и технического персонала. Под ногами валялись цветы, усеявшие мозаичный пол. Протиснувшись сквозь толпу, Билл начал расспрашивать людей у подиума. Где Марблуорт? Кто видел, куда он ушел? Кто был с ним? Голос Билла тонул в звуках оркестра, но несколько женщин оглянулись и с любопытством посмотрели на него. В это время Билл увидел Марблуорта на экране одного из видеомониторов, висевших под потолком. Миллиардер и его свита укрылись в одном из внутренних помещений дома.

— Ты не смеешь этого делать! — закричал Билл, обращаясь к изображению на экране. Никто не обратил на Чалмерса ни малейшего внимания. — Ты слышишь меня? — продолжал кричать он монитору. — Ты не смеешь этого делать! Не смеешь!

— Итак, вы говорите о своем гневе, — удовлетворенно произнес Крипке, — и это хорошо. Что вы испытываете сейчас?

— Испытываю желание убить Эдварда Марблуорта.

Психиатр отложил ручку и сложил руки. Несколько секунд он молча разглядывал своего пациента.

— Вы уверены, что хотите убить именно Эдварда Марблуорта?

— Да.

Психиатр вскинул брови и снова замолчал. Он молчал, а из динамика на стене доносился умиротворяющий шум водопада.

— Нет, не уверен, потому что злюсь на многих людей.

Психиатр едва заметно улыбнулся и снова начал что-то записывать в свой блокнот.