Врать было бессмысленно. Я не хотела иметь ничего общего с этой неразберихой, и, судя по этой армии и шантажистским записям Маман о папе, папа, похоже, был в проигрыше. Дамиан был в безопасности. Я могла бы пойти и уснуть, зная, что отец не сможет причинить ему вреда, но мои пальцы не заведут машину, а нога не нажмет на педаль.

В тихой ночи раздался смех Маман.

— Он немного отчаялся, не так ли?

Я кивнула, опустив голову.

— Похоже на то.

— Он хотел, чтобы ты украла кассету? — Ее слова прозвучали не как вопрос, а как утверждение.

— Да. Он сказал, что либо это, либо он пришлет группу. — Искушение посмотреть на Дамиана охватило меня.

— И я полагаю, он угрожал его, — она кивнула в сторону Дамиана, — жизни.

Мои руки сжались в кулаки, спрятанные по бокам и заблокированные дверью машины.

— Да.

— Хорошо, что у меня есть моя армия.

Как кто-то такой коварный может так мило улыбаться?

— Ага. — Я кивнула, мои движения были полусерьезными.

Меня снова поразило, насколько расчетливой была Маман. Она собрала настоящую армию на самой сильной мафиозной территории в мире. Помогая Дамиану взойти на трон Де Лука, она заручилась благосклонностью укрепляющегося синдиката. Для пущей убедительности она попыталась переплести наши семьи, столкнув меня и Дамиана.

У Маман было сердце и поддержка Винса, а значит, она пользовалась поддержкой семьи Романо. Это объясняло, почему Романо позволяли ей жить на их территории все эти годы. К тому же семья Романо была вынуждена подыгрывать этой тактической затее, потому что поступить иначе означало признать, что они неосознанно впустили на свою территорию "спящего".

Семья Андретти наконец-то помирилась с семьей Романо, и я подозревала, что Маман и Винс сыграли в этом не последнюю роль. Выступление против семьи Романо означало бы возобновление войны, которая только что закончилась.

Семья Росси связана с семьей Романо родственными узами. Мать Бастиана Романо была Росси, которая вступила в брак по расчету с отцом Бастиана. Так что, если семья Романо не против того, чтобы маман собиралась здесь, то и семья Росси будет не против.

И наконец, семья Камерино не могла выступить против четырех семей, а они уже были слишком заняты территориальной войной с семьей Росси, чтобы браться за Маман. Из стольких маленьких кусочков складывалась эта головоломка, которую не удалось решить ни одному мужчине или женщине. Если бы я не была так не в себе, я была бы впечатлена.

Маман захватила власть над Витали, и никто ничего не мог с этим поделать.

— Я дам тебе и твоему парню поговорить, прежде чем ты уйдешь. — Она изогнула бровь и пристально посмотрела на меня. — Если только ты не решила оценить все, что я сделала, чтобы получить для тебя эту империю, и не хочешь быть взрослой и поговорить со мной.

Я покачала головой.

— Нет, спасибо.

— Хм… — Ее губы раздвинулись. — Ты можешь не понимать этого сейчас, но это хорошо, маленький воин. Оглянись вокруг. Это единство. Впервые в истории пять синдикатов едины. Вместе мы сильнее. — Она протянула руку, чтобы дотронуться до меня, но потом передумала, повернулась и ушла.

Мои глаза снова встретились с глазами Дамиана.

Маман говорила о единстве, но я никогда не чувствовала себя настолько разделенной.

ГЛАВА 44

Терпение — это оружие, которое заставляет обман раскрыться. Это страховка от того, чтобы не быть обманутым или принять неверное решение.

Мишель МакКинни Хэммонд

РЕНАТА ВИТАЛИ

В странном, запутанном смысле слова Маман говорили о мире. Сотрудничестве. Солидарности. Ирония заставила меня фыркнуть.

— Смеешься про себя? — Дамиан уперся предплечьем в верхнюю часть двери моего внедорожника и наклонился вперед, заглядывая в окно. Это было так непринужденно, что я бы решила, что у нас все в порядке, если бы не мои противоречивые эмоции и напряженные линии на его лице.

Я впустую потратила время на то, чтобы уехать и погрязнуть в размышлениях о состоянии своей жизни. В моей жизни было два главных отношения — связь матери и дочери, которую я разделяла с мамой, и то, что разделяли мы с Дамиано. Теперь у меня не было ничего.

Я смотрела на Дамиана, гадая, как пройдет этот разговор. Между нами так много осталось недосказанным, а мой гнев не утих. Не утихала и душевная боль. Дамиан выглядел таким же уставшим, как и я, и это удовлетворило ту часть меня, которая хотела знать, что ему не все равно.

Он вздохнул.

— Как ты держишься, принцесса?

Итак, мы шли гражданским путем. Я могла с этим смириться.

Было так много способов ответить на его вопрос. Вместо этого я подавила желание накричать на него и остановилась на своей привычной фразе.

— Я не принцесса. — Эта фамильярность только усилила мою ностальгию, которая поднялась к горлу и образовала узлы, пока я не смогла дышать.

— Рыцарь.

— Я также не рыцарь. Я пешка, Дамиан. — Горький смех булькнул у меня в горле, словно бомба для ванны, бурлящая в горячей воде. — Чертова пешка.

— Ты пешка, как я сказочная принцесса.

— Моя мама использовала меня как пешку, а потом ты обвинил меня в соучастии в этом. Я потеряла мать и любовь всей своей жизни в один день. Между нами нет доверия. Я не должна удивляться. Первое, что я сделала, когда встретила тебя, — соврала, что подглядывала в твоей комнате, а потом украла твой телефон. Не самое лучшее начало отношений.

Он вздохнул.

— Твоя мама рассказала мне, что она сделала. Подозреваю, что не все, но достаточно, чтобы объяснить, что ты не была замешана во всем этом, — он помахал пальцем в круговом жесте, — во всем этом. Я был не прав, и мне жаль. Моей реакции нет оправдания, но я хотел бы все объяснить.

— Хорошо.

— Все в моей жизни лгали мне, и мне было проще убежать от тебя, чем признать, что наши отношения не так идеальны, как мне хотелось бы. Но дело в том, что я смешивал свои отношения с тобой тогда и свои отношения с тобой сейчас. Это несправедливо по отношению к нам обоим. Мы заслуживаем второго шанса, а не продолжения первого шанса, который был обречен на провал.

— Я не могу дать тебе еще один шанс, Дама. Я не справлюсь с этим. Мне нравится притворяться сильной, но я человек, и ничто не вбивает мне это в голову сильнее, чем твое присутствие рядом.

На мгновение мы замолчали. Слишком многое нужно было сказать, но все это было нелегко.

Он нарушил молчание первым.

— Если