легализму (законничеству) и антиномианизму (антизаконничеству). Легализм рассматривает Библию и закон по большому счету таким же образом, что и фарисеи во дни Христа. Легалисты смтотрят на Библию как на книгу этических правил, которая предлагает правила поведения на каждый жизненный случай. С точка зрения легализма правила являются предельно важными, и люди должны действовать в соответствии с их предписаниями неизменным образом. («Что правильно — то правильно; не пытайся объяснить свои поступки на основе смягчающих вину обстоятельств».) Противоположной крайностью является антиномианизм, который отвергает весь моральный закон и не оставляет места для универсальных принципов.

Артур Холмс отметил, что легализм следует определить как неограниченный абсолютизм, в то время как антиномианизм — это неограниченный релятивизм.[196] Иисус отвергал неограниченный абсолютизм, а его жизнь вся исполнена непрестанным осуждением фарисеев, которые следовали тысячам законов, но не любили ни Бога, ни людей. Примером этого отвержения может служить отношение Христа к субботе. Во второй и третьей главах Марка Христос провозгласил принцип, согласно которому «суббота была создана для человека», а «не человек для субботы». Поэтому закон позволяет работать в субботу, если человек своими действиями несет добро своим ближним (Марка, 2:23-3:6). Фактически, Иисус говорит, что люди гораздо важнее всяческих правил и что определенные ситуации позволяют разрушить букву закона. Таким образом, Иисуса нельзя рассматривать как неограниченного абсолютиста, или легалиста.

С другой стороны, Иисуса нельзя отнести и к неограниченным релятивистам, или антиномианистам. В Нагорной проповеди Он отметил, что Он пришел не разрушить закон, а на закате своей земной истории Он завещал хранить закон Своего Отца и поступать своим последователям именно таким образом (Мф, 5:17; Иоанна, 15:10).

Холмс предпринял попытку компромисса между предельно крайними позициями неограниченного абсолютизма и неограниченного релятивизма и назвал эту позицию ограниченным релятивизмом.[197] Современное выражение этой позиции проявилось в философской школе, поддерживающей положение этики. Сущность положения этики, заявляет Джозеф Флетчер, одно из ее главных проявлений состоит в том, что каждая вещь является истинной или ложной в зависимости от ситуации». Хороший поступок, продолжает он, был бы наиболее желаемым и нужным поступком.[198]

Позиция этики является верной в своем отвержении легализма и в своем допущении ограниченного этического релятивизма. Ее главная проблема состоит в том, что она отвергает моральные принципы и правила и, следовательно, распространяет релятивизм на каждый конкретный нравственный вопрос.[199] Поэтому позиция этики неверно истолковывает христианскую любовь. Как было отмечено выше, Библия никогда не отделяет любовь от нравственного закона. Напротив, она настойчиво объединяет их. Любовь, с христианской точки зрения, была наполнением и суммированием заповедей. Библейская позиция отклоняет ограниченный релятивизм, или этическую ситуацию, с их неспособностью установить моральные границы.

Если не все ценности и правила поведения являются абсолютными, это приводит к тому, что людям нужны скорее ограниченные абсолютные истины, нежели неограниченный абсолютизм законника. Четвертое положение этики, которое больше других соответствует библейской точки зрения, можно назвать ограниченным абсолютизмом. Эта позиция позволяет любви сохранять свое познавательное содержание, которое выражено в поступках и отношении Бога и Десяти Заповедях. Она сохраняет вечные универсальные принципы для применения закона к различным ситуациям, обеспечивая, тем не менее, для христианина свободу там, где молчит закон. Ограниченный абсолютизм, следовательно, позволяет лавировать между опасностями легализма и релятивизма и указывает на решение, «в котором релятивизм ограничен законами».

Согласно Холмсу, ограниченный абсолютизм допускает различные типы относительности:

1) относительность в применении универсальных принципов к конкретным ситуациям (например, Христос показывает, что иногда можно и даже следует работать в субботу);

2) относительность в нашем понимании этических принципов и того, как эти принципы различными способами применялись в различные исторические периоды (например, библейский взгляд на рабство и полигамию);

3) относительность в моральных установках, которые ведут к различиям скорее в культуре, нежели в принципах (например, библейская судебная практика и брачный обряд в сравнении с современными).

В то же самое время, продолжает Холмс, библейская этика ограниченного абсолютизма подтверждает также абсолютные элементы:

1) неизменный характер Бога, который формулирует закон не как жесткий свод законов, а как мудрое руководство для человеческой жизни;

2) моральный закон, как данный в Законе Любви и Десяти Заповедях, истолкован в Нагорной Проповеди и применен к исторической ситуации в посланиях пророков и апостолов.[200]

Некоторые дополнительные этические замечания. Прежде чем закрыть наше обсуждение христианской этики, необходимо сжато сформулировать еще ряд моментов. Во-первых, библейская этика является скорее внутренней, нежели внешней. Иисус заметил, что мысли о мести или об измене аморальны в такой же степени, как и сами поступки. Он также заявил, что от избытка сердца говорят уста (Матфей, 5:21-28; 12:34). Внешние поступки, с библейской точки зрения, являются результатом мысленных отношений личности. «В отношении моральных норм мысль является вещью. Ненависть не обязательно ведет к убийству; но морально она является убийством».[201] Поэтому библейская этика гораздо глубже, нежели модель, предложенная бихевиористами в психологии. Христианская этика указывает на явные действия и их последствия в сфере мыслей и мотивов. В этом смысле это очень требовательная этика.

Во-вторых, христианская этика основана на личных взаимоотношениях с Богом и с людьми. Она подразумевает постоянную заботу о них и не может быть удовлетворена простыми законными и/или механическими взаимоотношениями. Наши взаимоотношения с людьми так или иначе должны быть еще и личными.

В-третьих, библейская этика основана на том факте, что каждый человек создан по образу и подобию Божию, способен осознавать причинно-следственные связи и принимать нравственные решения. Следовательно, люди могут жить нравственно в рамках ограниченного абсолютизма. Нравственное поведение представляет из нечто большее, чем следование правилам и законам в смысле возможностей воздаяния и возмездия (например, рай и ад). Это — рациональный процесс. Необдуманная нравственность является противоречивым понятием.

В-четвертых, христианская мораль связана не только с благом для людей. Она желает самого лучшего. К. С. Льюис приводит историю школьника, которого спросили о том, что он думает по поводу того, как выглядит Бог. «Он ответил, так, как мог, что Бог был «такой личностью, который всегда высматривает, как бы кто не начал доставлять себе радость, и тогда старается прекратить это». Христианская этика, напротив, вовсе не ограничивает хорощую жизнь. «В реальности моральные правила являются указателями для мчащейся человеческой машины. Каждое моральное правило существует для того, чтобы предупредить аварию, перегрузку или трение в ходе этой машины».[202] Христианскую этику следует рассматривать скорее с положительной, нежели с отрицательной позиции. Следствием этой позиции является то, что главная вещь в нашей христианской жизни — не то, что мы умерли для старой жизни, а то, что мы возродились к