Амирова перевезли в Баку, поместили в тюрьму и стали избивать. Избивал его и Григорян. Сначала он не подтверждал предъявленных ему обвинений. Григорян ему в ответ на это заявил: «Ты теперь не прокурор, и уже не можешь мешать нашим людям решать дела, как это ты делал в Шемахе и Гяндже». Как пояснил Амиров, он действительно мешал работникам НКВД нарушать законность. После этого его посадили в подвал, пол которого был залит водой, по стенам его ползали полчища тараканов, наверху работала какая-то машина. На вопрос, за что его, Амирова, хотят уничтожить, Григорян ответил: «Ты попал к сталинскому наркому в ежовые рукавицы в связи с создавшейся ситуацией». Амиров потребовал приема его Багировым.

Его привели в большую, ярко освещенную комнату. В соседней комнате увидел Багирова и бывшего наркома земледелия Азербайджана Везирова. В ту комнату вошли два боксёра в тельняшках. Один из них сильно ударил в висок Везирова, и тот упал. Григорян закрыл дверь и сказал: «Ну вот, теперь ты видел Багирова». Что и говорить, убедительный урок был преподан Амирову, надеявшемуся на объективное разбирательство его дела Багировым.

Амиров был вынужден подписать заранее подготовленный протокол его допроса. В нем указывалось, что Амиров с детства был настроен антисоветски. В судебном заседании 29 октября 1937 г. он, Султанов и Ибрагимов отказались от всех ранее данных показаний и подробно рассказали о применявшихся к ним пытках. Султанов в суде заявил, что его избивали, как правило, в присутствии Багирова. После отказа от своих показаний подсудимых отвезли в тюрьму и жестоко избили. В конечном итоге из 14-ти подсудимых 9 человек были приговорены к расстрелу, в том числе Амиров и Мамедов. Верховный Суд СССР четверым из них расстрел заменил лишением свободы. Мамедов лишился рассудка.

В ночь с 20 на 21 января 1938 г., когда их, как они считали, должны были расстрелять, осужденные кровью своей на стенах камеры написали, что умирают невиновными.

Как пояснил Амиров, была арестована почти вся интеллигенция района, в том числе старейшие коммунисты. На людей напал панический страх за завтрашний день. Эти аресты деморализовали почти всех и принесли огромный ущерб как развитию хозяйства, так и развитию культуры, не говоря уже о том, что сотни и тысячи невиновных людей была уничтожены физически.

Из показаний свидетелей — бывших сотрудников АзНКВД Севояна и Карпинского следовало, что как Маркарян, так и Григорян, выступая на совещаниях, ругали следователей за то, что ими мало арестовывается людей. Они также требовали, чтобы каждый арестованный назвал не менее пяти других участников антисоветских организаций, а последние — тоже не менее пяти таких участников[24]. В связи с этим, как пояснил свидетель Севоян, районные работники НКВД стали соревноваться, кто больше произведет арестов. Случалось, что в списки на «изъятие» включали стариков в возрасте 80–90 лет. Составлялись подложные справки, в которых указывалось, что арестованные являются кулаками, хотя таковыми они никогда не были. Напротив, многие из являлись ранее либо батраками, либо пастухами.

В суде также исследовались обстоятельства фальсификации дел на 67 человек — жителей Исмаиллинского района, из которых 63 были расстреляны, а четверо — лишены свободы на длительные сроки. Был арестован, а затем и расстрелян председатель Исмаиллинского райисполкома Салман Гусейнов. Его дело рассматривалось тройкой 14 октября 1938 г. под председательством Багирова. В состав этой тройки входил и Маркарян.

В деле С. Гусейнова имеется любопытный документ — акт, составленный 15 января 1938 г. следователями Комарским и Рыбаковым. В акте отмечается, что «…арестованный Гусейнов Салман во время его допроса от 15 января 1938 г. заявил допрашивавшему его следователю Комарскому, что он якобы сидит напрасно, его посадили органы НКВД за то, что он проводил в жизнь все директивы правительства на селе, создавал колхозы и пр. и в заключение добавил, что если после суда ему придётся умереть, то будет знать, что он погиб от рук якобы бандитов. В чём и подписываемся…

Гусейнов от подписи отказался».

Действительно, может быть Гусейнов справедливо считал руки, от которых он погибнет бандитскими?

На заседании тройки Маркарян доложил и расследованное им дело председателя сельсовета в Сальянском районе Мехтиева, обвинённого в принадлежности к контрреволюционной националистической повстанческой организации и в том, что знал «о готовящемся терроре над секретарём ЦК КП/б/ тов. Багировым». На основании постановления тройки Мехтиева расстреляли.

В 1938 г. по указанию Багирова были арестованы «бывшие» заместитель председателя СНК Азербайджанской ССР М. Халилов, заместитель наркома земледелия А. Мамедов, нарком внутренней торговли И. Асадуллаев, нарком лёгкой промышленности И. Алиев, являвшиеся депутатами Верховного Совета СССР. Вместе с ними были арестованы бывший уполномоченный наркомата связи СССР в Азербайджане Родионов и бывший заместитель председателя Бакинского Совета Б.Г. Любарский-Новиков. Разумеется, никакой санкции на арест депутатов Верховного Совета СССР тогда не испрашивалось. Зачем? Над всеми властвовал всесильный Наркомат внутренних дел, и те, кто руководил деятельностью этого наркомата и его «филиалов» на периферии.

Допрошенные в суде по делу Багирова И.А. оглы Алиев и бывший работник АзНКВД В.А. Шнейдер, который также был арестован в 1939 году, показали, как добивались «чистосердечных признаний» от Халилова и других арестованных. Шнейдер, в частности показал, что у Халилова вымогали показания на Молотова и Микояна. Ещё и ещё раз приходится убеждаться в том, что сталинская машина уничтожения не щадила никого, в том числе и тех, кто исправно ей служил. Поэтому заранее, так сказать, «профилактически» собирались «доказательства» вины и тех, кто в то время являлся опорой созданной бесчеловечной системы.

Как следует из показаний И. Алиева, его избивали резиновой дубинкой, заставляли стоять на коленях на осколках стекла. На четвертый день после ареста Алиева привели в кабинет Наркома внутренних дел, где находился и секретарь ЦК КП/б/ Азербайджана Багиров, который, нецензурно бранясь, стал спрашивать Алиева, почему тот не даёт показаний о своей принадлежности к «запасному право-троцкистскому центру контрреволюционной националистической организации». Именно в этом обвинялись Алиев и арестованные с ним лица, которые являлись, по мнению органов НКВД, руководителями названной организации.

Поскольку он не признавал себя виновным, пояснил Алиев, Багиров распорядился не давать ему спать.

Борщев подтвердил в суде, что Алиева, Халилова, Мамедова и других избивали, но не пытали, поскольку, по его мнению, избиение не есть пытка. Конечно, Борщеву, как никому другому, была известна разница между простым избиением и пыткой, Хотя он и не разъяснил, в чём именно она заключается разница, но всем было ясно, что Борщев хорошо разбирался в этом. Только от попытки вообразить себе такую разницу на душе становилось тягостно и тревожно. Борщев подтвердил, что и он избивал Халилова.