И как мы уже говорили, оба брака — Василия и Юрия — могли предполагать расширение Московского княжества. В первом случае — соединение с Литвой (и, возможно, исчезновение самого Московского княжества как такового), во втором — объединение со Смоленском (а исходя из его трудного положения — скорее всего именно в виде присоединения его к Москве).

Анастасия оказалась здоровой в физическом отношении женщиной, а потому дети в семье стали появляться быстро, один за другим. Кстати, кроме Юрия и Василия, хорошим потомством отличился лишь еще один из сыновей Дмитрия Донского — их брат, князь Можайский Андрей Дмитриевич. Но нельзя отрицать тот факт, что именно потомство Юрия дало нам несколько очень ярких личностей в русской истории.

Весть о том, что ее родная отчина — великое княжество Смоленское — в 1404 году полностью стало подчинено Литве и ее отец — великий князь Юрий Святославич уже не сможет претендовать на престол, застала Анастасию в Звенигороде, столице удельного княжества ее супруга Юрия. Здесь они жили во вновь отстроенном дворце, на Городке.

К тому времени неожиданно скончались почти все ее дяди — братья отца. Глеб Святославич был убит в сражении литовцев с ордынцами на реке Ворскле в 1399-м. Ивана Святославича не стало в 1403 году, при его пленении в Вязьме одним из Ольгердовичей. То есть многие прямые потомки павшего в бою с литовцами великого князя Смоленского — Святослава вдруг стали быстро вымирать, как будто кому-то это было очень нужно (а ведь и было нужно — Литве!). Но сие совсем не было нужно ни князю Юрию Звенигородскому, ни его супруге Анастасии.

Однако время донесет до нас фамилии потомков смоленских князей. То были «отголоски» возможной русской истории и ее не состоявшегося величия в XV веке, К таким потомкам относят роды князей Жижемских, Коркодиновых, Кропоткиных, Дашковых, Порховских и некоторые другие, долгое время служившие как Руси, так и Литве (время, увы, их разделило). Москве продолжали служить удельные смоленские князья, такие как Ржевские или Фоминские, но затем, потеряв свои княжеские титулы, они породили известные служилые фамилии, такие как Осокины, Полевые, Травины, Еропкины или Толбузины…

Итак, в 1404 году Юрий Святославич Смоленский с сыном Федором (братом Анастасии) появляется в Новгороде. Ведь в Москве ему было оставаться крайне не просто. Великий князь Василий отнюдь не способствовал возвращению для него Смоленска. Да к тому же, в гневе, мог просто отдать Юрия литовцам.

Новгородцы же не только приняли Юрия Святославича, но и дали ему в правление тринадцать городов, в число которых были включены Русса, Торжок, Ладога и Орешек. Отец Анастасии вместе с новгородцами взаимно поклялись существовать в мире и согласии. При этом Юрий Святославич дал обязательство защищать Новгород при любом поползновении на него врагов или неприятелей.

Этот факт почему-то не привлек большого внимания исследователей, а ведь он немного необычен. Не кажется ли странным, что проигравший в битвах с Литвой великий князь вдруг так триумфально принимается в свободолюбивом Новгороде Великом, да еще и с преподнесением ему земель и городов?

Впрочем, не будем забегать вперед.

Одновременно с князем, как мы уже сказали, приехал в Новгород и его сын — Федор Юрьевич. И, как оказалось, вполне удачно. Когда спустя три года скончается его отец (после нашумевших событий, о которых мы расскажем чуть далее), он останется в Новгороде княжить, причем на довольно долгое время — до 1412 года.

Если считать, что от рода великих князей Смоленских к тому времени не осталось почти никого, то наряду с именем Анастасии, супруги Юрия Звенигородского, имеет смысл сказать несколько слов о ее брате — Федоре Юрьевиче, князе Новгородском. Так как имя его окружено ореолом загадок, да еще каких!

* * *

Вполне понятно, что в период новгородского княжения Федор мог постоянно общаться и с сестрой, и с ее мужем — Юрием Дмитриевичем. Семья князя Звенигородского и Галичского имела даже с ним некоторые общехозяйственные отношения, ведь многие галичские земли были исторические и экономически связаны с новгородскими.

Известно, что Федор Юрьевич развернулся на своем княжении, как говорится, в полный рост. И, видимо, продолжил политику своего отца — пытался хоть каким-то образом «ковырять» Литву, а также вернуть себе Смоленский престол.

Это очевидно по тому, что великий князь Литовский Витовт затем пригрозил Новгороду набегом или войной (при этом князь Московский Василий тому не возражал), если уже тогда ненавистный ему и почти последний из оставшихся в живых потомков Смоленского князя, не будет низложен. Якобы Юрий Федорович, дабы ответить взаимной добротой по отношению к избравшим его на княжение новгородцам, сам выступил на общем собрании — новгородском вече — и отказался от правления. Угрозы Витовта достигли цели, а Федор никак не хотел стать поводом или причиной военных потрясений для Новгорода.

Необычный для того времени поступок, особенно для представителя власти. Но если бы это был только один такой поступок Федора, то мы бы не стали так подробно останавливаться на его персоне.

С этого момента началась совершенно другая жизнь князя — брата Анастасии Смоленской и шурина Юрия Звенигородского. И она представляет для нас особый интерес.

Из Новгорода Федор прямиком отправился не на Русь, не в Москву, конечно же не в Смоленск — уже тогда литовский, и даже не в Звенигород или Галич — к своей сестре и зятю. Мы неожиданно узнаем, что брат Анастасии отъезжает в… Тевтонский орден и его владения, как тогда писали — «в Немцы». Так, в дальнейшем, он объявляется в Западной Европе.

Год спустя после отказа княжить в Новгороде Федор Юрьевич становится… одним из участников известного в истории «антипапского» католического собора в городе Констанце (по решению которого, в частности, чуть позднее сожгут на костре Яна Гуса).

Каким образом Смоленский князь Федор мог оказаться на таком важнейшем для средневековой Европы собрании? Но еще больше удивится читатель, когда узнает, что бытует мнение, по которому еще несколько лет спустя, в 1418 году, Федор Юрьевич будет провозглашен (ни много ни мало)… князем Священной Римской империи, с именем фон Смоленкоф (Смоленский)!

Получается, что шурин Юрия Звенигородского, оставив Новгород и Русь, мгновенно, словно по мановению волшебной палочки, превратился в виднейшего западноевропейского правителя! Легенда ли это, а может быть, и правда? Да и возможно ли быть такому?!

Основой для подтверждения гипотетических рассуждений все же служат некоторые реальные исторические факты.

Для того чтобы понять канву происходивших событий, следует вновь вернуться на некоторое время назад и вспомнить, что у Федора Юрьевича был дядя — Глеб Святославич, тот самый, которого литовцы поставили княжить в Смоленске еще в 1390-е годы. Это он погибнет в битве у Ворсклы в 1399-м. Но еще до того, после смоленского правления, будучи снят с престола Витовтом, он отправится в Европу, и не куда-нибудь, а прямо в Тевтонский орден.

Данная поездка произошла по следующей причине. Витовт предпринял в 1391 году попытку овладеть Вильной. Она оказалась неудачной, а потому ему пришлось бежать из Литвы. Для убежища он не нашел лучшего места, чем земли Тевтонского ордена. Но, чтобы рыцари согласились ему помочь, следовало чем-то доказать им свою преданность. Пришлось Витовту оставить магистру Ордена в качестве заложников своих родственников — из семьи, а к ним заодно и примкнул оказавшийся при них — князь Смоленский Глеб Святославич.