– У каждого свой путь, и каждый сделает все, что может, – прошептал Релио в пространство, не обращаясь ни к кому.

Пока они находились в этом месте, молодой денери осознал слишком многое, и многие непонятные события заняли подобающие места в общей картине бытия. Но Релио понимал, что это только начало. Внутри, вне пределов осознания, продолжало перерабатываться все виденное и слышанное в течение жизни, чтобы со временем так же занять свое место. Юноша даже не подозревал, что кое-кто согласился бы отдать даже свою душу хоть за половину подобных осознаний. А неизвестная карайна мысленно улыбалась.

«Пора возвращаться, – сообщила она через некоторое время. – Тебе лучше зажмуриться, хотя на этот раз переход будет уже не столь тяжелым для тебя».

Релио нестерпимо захотелось взмолиться и задержаться здесь хотя бы ненадолго, но он услышал твердую уверенность спутницы, что время вышло.

«Ты еще побываешь тут, и даже не один, – добавила она, – но позже».

Релио кивнул, закрыл глаза и снова почувствовал упругость ветра на своем лице. На этот раз путешествие закончилось быстро. Когда он открыл глаза, покинув карайну по ее команде, то обнаружил себя на заснеженном поле невдалеке от входа в ущелье с запрудой. Ни единой живой души не было рядом, и ни один след не нарушал покров свежевыпавшего снега.

Что это было? Видение? Но его собственных следов, ведущих к этому месту, не было тоже. Релио глубоко вздохнул и потряс головой. В отдалении он увидел группу карайнов, они находились там же, где собрал их Лаег. Неужели юный си до сих пор говорит с ними?! Интересно, сколько времени прошло на самом деле? Релио медленно направился в ту сторону, по пути осознавая, что одним из тех, кого он должен найти, является Лаег. Более того, их пути связаны каким-то странным образом. Или это сказала ему сама карайна? Впрочем, неважно.

В эту зиму снег в окрестностях игмалионской столицы выпал по здешним меркам немалый. Местные жители удивлялись, а Лодан только усмехался, когда соседи сетовали на «ужасный снегопад», который замел им калитки выше колена, так что и выйти утром со двора удалось не сразу. После обильных снегопадов в начале зимы погода установилась по большей части ясная, но, на удивление Нэдри, не очень-то холодная. Соседи посетовали, но вскоре приноровились к такой погоде. Ребятишки, кому позволяла одежда, возились в снегу чуть ли не с утра до ночи. А вот сам мастер неожиданно заскучал по родным краям, где снега по зиме достигали пояса, а гораздо чаще и выше.

За прошедшее время ученик Лодана окреп, раздался в плечах и теперь смотрелся не долговязым нескладным юнцом, а уверенным в себе рослым молодым мужчиной с начавшей пробиваться рыжеватой бородкой и ясными глазами. Если бы эти изменения произошли не на глазах мастера, сложно было бы поверить в такое преображение. Жилки лучника в Марни так и не пробудилось, но стрелял он теперь уверенно, кладя стрелы в цель, будто заколачивал гвозди. Кстати, эта уверенность в движениях принесла совершенно неожиданные плоды – плотник с соседней улицы сам пригласил парня в обучение, и за год тот уже стал из ученика подмастерьем.

Марни продолжал приходить на тренировки к Лодану, но уже реже. После работы парень занимался починкой дома, который они с сестрой приобрели неподалеку, продав свою квартиру. Дом был ветхий и нуждался в солидном ремонте, зато садик вокруг него сохранился совершенно изумительный, хотя тоже требовал ухода. В результате всю осень Марни с сестрой провозились с новым хозяйством. Посмотрев, как окреп ученик, Нэдри однажды с доброй усмешкой заметил тому:

– Тебе бы теперь не лук, а меч в руках держать, и потяжелее.

– Успеется… – усмехнулся Марни, приколачивая очередную доску на кровле своего нового дома.

У сестры Марни к зиме появился серьезный ухажер, и дело шло к свадьбе. В общем, молодежь занялась своими делами, и мастер заскучал. Поэтому, не дожидаясь весны, пока не началась распутица, Лодан Нэдри заплатил приютившей его хозяйке вперед, чтобы оставила комнату за ним, и, собрав походные вещи, пустился в дорогу.

За время пути снега кое-где начали подтаивать и проседать, а на Илайском перешейке из-за южных ветров вообще уже началась весна. Однако к северу от Нарита весной еще и не пахло, Великие холмы по обыкновению утопали в глубоких снегах, а жители хуторов еще не закрыли зимние лазы.

Родные края встретили Лодана хмурым небом и сугробами по горло. Сугробы мастера не беспокоили, но что-то тревожное витало в воздухе, хотя встреченные местные жители утверждали, что все спокойно. Со времени смуты бандитов и шалых успели выловить, сожженные дома отстроить, и жизнь вернулась в свое русло. В лесу было очень тихо, лишь иногда раздавался шорох снега, сползающего с ветвей. Нэдри шел на лыжах по знакомым местам и не понимал, что же его тревожит. Связано ли это с новым чувством собственной силы или с чем-то еще?

Лодан попытался успокоиться и открыться окружающему миру, впустить его в себя и стать с ним единым целым. Мир послушно принял мастера, как и прежде. Он шел от дерева к дереву, снег пружинил под ногами, посеребренные инеем не облетевшие с кустов листья ложились в его ладони, как изящные драгоценности, Лодан по-прежнему был дома. Не без опасений мастер попробовал взглянуть на мир через вновь обретенную силу. Опасения оказались напрасны. В отличие от разительно менявшихся при таком взгляде городских улиц, лес остался лесом, даже отдельные подточенные гнилью деревья не бросались в глаза. Мягкий серебристый свет лился словно ниоткуда. Тонкие черные ветви деревьев сплетались на фоне снега и неба в фантастический живой узор. На краю зрения скользили легкие тени, и как звон ручейка, где-то на пределе слуха звучала девичья песня. Мир продолжал жить своей жизнью.

Лодан долго вслушивался и всматривался, пытаясь понять, что же обеспокоило его в первый момент, пока наконец не осознал, что все вокруг живет в ожидании каких-то важных событий, настолько серьезных, что они коснутся всего и всех.

В результате мастер даже не зашел навестить свой дом, как собирался вначале, а, сделав крюк, направился к жилищу Карады. Уж ведающая должна знать, откуда ветры дуют. Незаметно для себя Лодан за прошедшее время стал иначе относиться к женщинам с этим даром, проникнувшись к ним большим уважением, как и остальные жители Севера. Что с того, что некогда одна из них ничего не смогла сказать о его пути; возможно, дело было не в ней, а в том, что нового пути у мастера тогда еще просто не появилось…

За истекшее время Карада на вид совсем не изменилась, да и лет прошло немного. Усмехнувшись при виде неожиданного гостя, ведающая пригласила Лодана в дом.

– Ну и что там, в столице? – спросила без предисловия она.

– Город как город, только слишком уж большой, – пожал плечами мастер, положив в угол дорожную котомку и вешая на стену лук. Присев на табуретку, он добавил: – Повоевал я немного в ту зиму, потом нашел там кое-кого, а вот нынче решил навестить родные края.

– Ну что ж, навещай, – отозвалась ведающая, пристраивая на плиту котелок с каким-то варевом. – Арен вернется к вечеру, Альна – вот-вот, на соседнем хуторе гостила. Ролан уже дня три не заходил, но тоже вертится в округе.