— Но мои глаза… — начала было Хальд неуверенно. — Как я могу быть полезной тебе, если я совсем ничего не вижу?

— Ты можешь просто стоять на месте, держать пику и делать вид, что наблюдаешь за окрестностями, — успокоила ее Песнь Крови. — Для этого тебе совсем не требуется зрение.

— Ты будешь исполнять роль первого часового, ведьма, — предложил Торфинн. — Я проведу тебя туда, прежде чем сам изображу часового на другом холме.

— А когда вы все займете положение на вершинах холмов вокруг лагеря вместо часовых, я спущусь в шапке-невидимке в лагерь и отправлю всех воинов Нидхегга к богине Хель, — закончила Песнь Крови с воодушевлением, затем она развернулась и направилась прочь к выходу из долины.

Остальные последовали за ней. Она двигалась достаточно быстро, прекрасно осознавая, что как только над горизонтом появятся первые лучи солнца, на их плане можно будет поставить крест.

Первый часовой услышал за своей спиной торопливые шаги и шорох камней. Он резко обернулся, хватаясь за меч, но так ничего и не увидел. Он нахмурился, почувствовав тревогу, затем пожал плечами и снова уставился на горизонт, ожидая восхода солнца.

Солдат даже попытался предупредить остальных, когда боль врезалась ему в горло острием кинжала. Но вместо крика послышался лишь сиплый, сдавленный стон да бульканье крови. Он понял, что это его кровь толчками бьет из зияющей раны на шее, уже в последнюю секунду увидев перед собой женщину во всем черном, возникшую из пустоты, точно сам предрассветный серый воздух породил ее.

Глядя на то, как опадает тело часового и как Песнь Крови вдруг появляется на вершине холма, Торфинн подтолкнул Хальд, стараясь идти с ней по склону тихо, не издавая посторонних звуков. Он вел ее за собой по той стороне, невидимой со стороны лагеря.

— Быстрее! — нетерпеливо прошептала Песнь Крови, подгоняя эту не слишком шуструю парочку, теперь уже поднявшуюся до половины склона. — Слишком быстро светает.

И вскоре Хальд одиноко стояла на вершине холма, слепо таращась в тусклую предрассветную тьму и держа пику, как и положено часовому.

Торфинн начал быстро спускаться по склону, стараясь остаться незамеченным другими солдатами в лагере, затем осторожно обогнул его и направился к следующему холму. Песнь Крови, надев Тарнкаппе, неслышно ступая, направилась прямиком к следующей цели, проходя прямо через лагерь.

Но далеко не все спали в лагере в этот предрассветный час. Один из солдат вдруг очнулся от приснившегося ему ночного кошмара и поднялся, чтобы освободить мочевой пузырь. Он вышел за круг света, отбрасываемый костром, и ему вдруг показалось, будто один из часовых на холме неожиданно упал как подкошенный, но тут же снова появился, точно из воздуха. Протирая слипавшиеся со сна глаза, он уже было собрался вернуться на свое место возле костра, размышляя над тем, какую странную шутку иногда может сыграть с человеком зрение, особенно ночью. Но затем он повернулся и начал карабкаться вверх по склону холма, прямо к часовому, продолжавшему стоять неподвижно, словно столб.

Хальд отлично слышала приближающиеся шаги. Она застыла, точно статуя, с силой сжав пику.

— Я нашел ответ на твою загадку, Рольф, — раздался, приближаясь, мужской голос. — Ты должен мне серебряную монету, на которую с тобой спорили.

Хальд чувствовала, как сердце у нее в груди грохает, точно молот. Пот катился по лицу. Мысли понеслись неуправляемой лавиной, она не видела никакой надежды выпутаться из этой опасной ситуации. «Я не должна произносить ни звука, я не должна выдавать остальных, что бы со мной ни случилось…»

— Ты что, не слышишь, что я тебе сказал, Рольф? Ты должен мне… — Голос солдата осекся в тишине, когда тот вдруг увидел распростертое на земле тело с перерезанным горлом, лежавшее прямо за гребнем холма с той стороны, где его нельзя было видеть из лагеря.

Хальд услышала звук меча, вынимаемого из ножен. Ее колени едва не подгибались от ужаса и слабости. Однако она продолжала стоять неподвижно, только еще сильнее сжав пику побелевшими пальцами. Ведьма стиснула зубы и приготовилась к смерти. «Великая Фрейя, прими меня в своих чертогах Фолькванга», — мысленно помолилась она, и вытекшие из ослепших глаз слезы ручейками побежали по щекам.

Странное неясное бульканье раздалось совсем рядом, и тут же послышался шум падающего на землю тела.

— Все в порядке, Хальд, — прошептала ей на ухо Песнь Крови, ободряюще обнимая ведьму. — Я видела, как он покинул лагерь, и последовала за ним.

Воительница почувствовала, как плечи Хальд затряслись, только теперь она увидела слезы на лице молодой женщины.

— Ты очень смелая, — подбодрила ее Песнь Крови, а затем поспешила к следующему часовому.

— Я уж думал, с тобой что-нибудь случилось, — произнес Торфинн встревоженно, когда пришел заменить второго часового. — Где ты пропадала так долго?

— Один из солдат подошел к Хальд. Я вовремя заметила его, и мне пришлось его убрать.

Песнь Крови бросила взгляд в сторону алеющего востока и поспешила дальше, к последнему часовому, через пару минут дело было сделано. Вельгерт заменила его на третьем посту.

— Ненавижу резать глотки спящим людям, — тихо сказала Песнь Крови своей подруге.

— Тогда снимай свою Тарнкаппе, Фрейядис. Подними на ноги солдат. Трое уже мертвы…

— Четверо. Один из них пытался подойти к Хальд.

— Тогда против наших трех мечей остаются всего восемь. Легкая победа для таких опытных воительниц, как мы, кто обрел свое мастерство на арене среди смертей и крови.

— Для меня это слишком большой соблазн, Вельгерт. Но… нет. Нам еще придется сражаться, и сражаться много. Самая важная битва впереди. Мы не должны рисковать собой без особой необходимости.

Песнь Крови направилась вниз по склону прямо к объятому сном лагерю, держа наготове боевой кинжал.

Она добралась до лагеря, наклонилась, полоснула по горлу первому же спящему, пошла дальше, к следующему солдату, затем к следующему. Теперь оставалось всего пятеро. Она склонилась над одним из них. Кто-то выругался за ее спиной и начал орать в полную глотку, стараясь разбудить остальных.

Она развернулась на пятках, отбросила в сторону кинжал и выхватила из ножен меч.

Воин Нидхегга, обнаруживший большую часть отряда с перерезанными глотками и поднявший остальных своих товарищей, замер в изумлении и ужасе, когда откуда ни возьмись появился меч, воткнувшийся ему в грудь по самую рукоять. Его рот перекосился в предсмертном крике, он упал ничком и умер раньше, чем его бренное тело успело коснуться земли.

Песнь Крови резанула горло солдата лезвием меча, с усилием высвободила оружие, обезглавила следующего, сидевшего на земле, спросонья протирая глаза и пытаясь понять, что происходит. Теперь осталось всего двое. Оба уже успели вскочить на ноги, вытащить мечи и стояли рядом, со страхом оглядываясь по сторонам и не находя противника.