— Думаешь, они нас видели?

— Сомневаюсь, мы же были в тени. Я заметил их только потому, что они вышли на свет. Куда это они так спешат?

— Тихо! Это, должно быть, они! — предупредил Маркус.

Дверь открылась, и до них донеслись голоса.

— Держи кендера, — сказал Дерек Маркусу. Тассельхоф утверждал, что без него им ни за что не справиться, но Маркус прикрыл ему ладонью рот и таким образом закончил спор.

Из Палаты вышел констебль. Он вел пятерых узников, среди которых, к всеобщему удивлению, оказалась женщина. Их сопровождали три конвоира. Бриан сразу же узнал Стурма, который шел рядом с дамой, давая понять, что не даст ее в обиду. На нем красовался нагрудник с изображением розы и зимородка — эмблемой Ордена.

Что бы ни говорил Дерек о Стурме Светлом Мече, Бриан всегда считал, что этот человек — живое воплощение духа Рыцарства, галантный, мужественный и благородный, и казалось совершенно немыслимым, что Стурм опустился до такого бесчестья, как ложь, и носит доспехи, на что не имеет права.

Гром осторожным движением неслышно обнажил меч. Друзья тоже держали оружие наготове. Маркус отволок кендера подальше в тень.

Дверь за узниками закрылась. Констебль повел их по аллее. Бриан заметил, что Стурм обменялся взглядами с товарищем, и понял, что они решили бежать.

— Констебль — мой, — сказал Дерек. — Конвоиры — ваши.

Охранник слышал крики толпы, доносившиеся с другой стороны здания, но считал, что на этой аллее они в безопасности. Он не ждал никаких осложнений и потому расслабился, а об осложнениях догадался лишь тогда, когда краем глаза заметил блеск стали. Увидев бросившиеся к нему три фигуры в плащах, констебль поднес к губам свисток, но Дерек оглушил его эфесом своего меча, прежде чем тот успел позвать на помощь. Эран и Бриан едва замахнулись, как три стражника разбежались кто куда.

Рыцари повернулись к заключенным, которые еще не могли прийти в себя после столь неожиданного освобождения.

— Кто вы? — спросил полуэльф.

Бриан с любопытством оглядел стоявшего перед ним мужчину. Он был высок и мускулист, одет в кожу и мех; носил бороду, вероятно, для того, чтобы скрыть эльфийские черты, хотя они и не были особенно заметны, кроме, пожалуй, заостренных ушей. На вид ему было не больше тридцати пяти, хотя глаза выдавали человека, долго жившего на этой земле и повидавшего много горя и радости. Разумеется, эльфийская кровь в его жилах сильно продлит ему жизнь. Грому захотелось узнать, сколько лет ему на самом деле.

— Мы избежали одной беды, чтобы попасть в еще худшую? Покажите свои лица, — потребовал полуэльф.

Только тут Бриан осознал, что они больше похожи на наемных убийц, чем на спасителей. Он сдернул шарф и, повернувшись к Стурму, заговорил по-соламнийски:

— Oth Tsarthon e Paran, — что означало: «Вы встретили друзей».

Стурм встал перед женщиной, заслоняя ее собой. Лицо дамы было закрыто покрывалом, а сама она была завернута в плотный плащ, так что Бриан не сумел ее разглядеть. Женщина двигалась с неземной грацией, а рука, лежавшая на плече рыцаря, поражала совершенным изяществом и белизной.

Стурм выдохнул, узнав его.

— Est Tsarthai en Paranaith, — ответил он, что означало: «Мои товарищи — ваши друзья». И добавил на общем: — Эти господа — Соламнийские Рыцари.

Полуэльф и гном окинули их подозрительными взглядами:

— Рыцари! Откуда…

— Сейчас не время для объяснений, Стурм Светлый Меч, — произнес Дерек, из вежливости говоря на общем, поскольку догадался, что остальные не понимают соламнийского языка. — Стражники скоро вернутся. Идите за нами.

— Не так быстро! — попросил гном.

Это был старый гном, судя по проседи, серебрившейся в его длинной бороде, и, как большинство гномов, с которыми встречался Бриан, он казался вспыльчивым, упрямым и своенравным. Заметив алебарду, брошенную одним из стражников, он взял ее в свои сильные руки и одним ударом сломал рукоять о согнутое колено, чтобы легче было с ней управляться.

— Или вы найдете время все объяснить, или я не сдвинусь с места, — заявил гном. — Откуда вы узнали имя рыцаря и почему подкарауливали нас здесь?…

Тассельхофу наконец удалось вывернуться из рук Маркуса.

— Ой, продырявьте его, — жизнерадостно закричал кендер. — Оставьте его тело на корм воронам. Хотя вряд ли они обрадуются: на свете не много таких ворон, которые смогли бы переварить гнома…

Полуэльф облегченно вздохнул и улыбнулся. Он повернулся к побагровевшему гному и сказал:

— Ну что, удовлетворен?

— Когда-нибудь я убью этого кендера, — пробурчал тот в бороду.

Все это время Стурм не сводил взгляда с Дерека, который, наконец, стянул с лица шарф.

— Светлый Меч, — холодно поздоровался он.

Губы Стурма сжались, лицо помрачнело, рука опустилась на эфес меча. Бриан напрягся, предвидя неприятности. Но затем Стурм обвел взглядом своих спутников, задержал его на женщине. Бриан догадался, о чем тот думает: если бы он был один, то отказался бы принять помощь от человека, нанесшего публичное оскорбление ему и его семье.

— Мой господин, — столь же холодно произнес Стурм.

Он не поклонился. Если они и хотели сказать друг другу что-то еще, то их прервал резкий свист и приближавшиеся крики.

— Стражники! Сюда! — крикнул Маркус.

Друзья Стурма посмотрели на него и кивнули. Эстетик повел их лабиринтом улочек и аллей, которые переплетались, пересекая друг друга, словно клубок пьяных змей. Вскоре они оторвались от погони и, когда крики и свист смолкли, перешли на шаг, стараясь смешаться с людской толпой.

— Ты рад, что я тебя спас, а, Флинт? — спросил кендер, подпрыгивая рядом с хромающим гномом.

— Нет! — огрызнулся тот. — Это не ты меня освободил, бестолочь, а рыцари. — Он неохотно кивнул Бриану, шагавшему рядом с кендером, в знак благодарности.

Тассельхоф с заговорщическим видом подмигнул Бриану и усмехнулся:

— Славная у тебя алебарда, Флинт.

Гном уже собирался было выбросить сломанное оружие, но шуточки кендера заставили его лишь крепче сжать рукоять.

— Мне оно подходит, — сказал он. — К тому же это не алебарда, а алебастра.

— А вот и нет! — Тассельхоф тихонько хихикнул. — Алебастр — это такой белый материал, а алебарда — оружие.

Флинт грозно засопел:

- Что кендер может понимать в оружии? — Он потряс своей алебардой перед носом у Таса, который больше не мог сдерживаться и залился хохотом. — Это алебастра!

— Конечно! Такая же, как грива грифона на твоем шлеме! Все знают, что это обычный конский хвост, — выпалил Тассельхоф.

Флинт и так раскраснелся и задыхался от бега. Но, услышав такое обвинение, он просто побагровел и взялся рукой за белый хвост, свисавший с его шлема.