Да. В том-то все и дело. Она не была уверена. И в том, что, найдя Рассела, сможет вот так же, как эта девочка, занести руку, спокойно и твердо, — тоже.

Что ж...

Пора проверить.

Пальцы Эллен легли на запястье девушки в тот самый миг, когда ее рука дрогнула, собираясь опуститься в первый раз. Кожа обесчещенной невесты была ледяной — а может, горячей, как пламя, но Эллен ведь разучилась чувствовать жар пламени.

— Не надо, — сказала она на калардинском, глядя в отравленные колодцы. — Я сама.

Девушка раздумывала мгновение, потом опустила руку — неохотно, но покорно, словно признавая за Эллен права, о которых та заявила. Устало моргнула — черная вода в колодцах пошла рябью. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, и в этом было больше понимания, чем в любых словах, которые они могли сейчас сказать.

Потом Эллен медленно наклонилась и подняла с грязного пола вымазанную в крови и слюне наголовную ленту невесты.

Ночь они провели в логове Стэйси. Отпускать их пока никто не спешил, а прорываться с боем Натану не очень хотелось, и прежде всего потому, что затея была обречена на провал. Ночью банда ходила на дело, но в пещере осталось пятеро крепких парней, помимо ребят, патрулировавших снаружи. Натан предпочел не рисковать, тем более, что в общем-то у Стэйси не было причин их убивать. А она, несмотря на всю свою бескомпромиссность, не из тех, кто убивает беспричинно.

Ночь Натан провел без сна, сидя в темном углу и раздумывая над сложившейся ситуацией. Рослин же вела себя не в пример раскрепощеннее — Натан и не подозревал в ней такого актерского таланта и с изумлением наблюдал, как надменная калардинская княгиня строит из себя маленькую девочку, на глазах завоевывая симпатию бывалых бандитов. Большую часть времени она болталась у них под ногами, а когда наконец сумела им надоесть, переместилась к походной кухне, где добряк-повар стряпал завтрак на утро. Общество Рослин пришлось ему явно по душе. Спать она пришла к Натану, хотя и с видимой неохотой. Когда она легла рядом и свернулась калачиком, плотно прижавшись к нему, Натан невольно вздрогнул. Ему хотелось спросить, что она задумала, но он не хотел лишний раз привлекать к себе внимание. А уже через минуту леди Рослин спала крепким здоровым сном, как и положено детям ее лет, и он тоже попытался задремать

Утром ребята Сколопендры ввалились в убежище взъерошенные, злые и без добычи. Натан не понял толком, что произошло, — кажется, они нарвались на патруль, не осведомленный относительно договора с местной властью. Стэйси была с ними и злилась сильнее всех — что ж, Натан прекрасно ее понимал, хотя его положение такой оборот дел явно не улучшал.

Стэйси прошла мимо него, будто не заметив; земляной пол пещеры гудел под ее тяжелой поступью. Натан проводил взглядом ее угловатую фигуру, скрывшуюся в знакомой нише, и подумал, что пора все-таки убираться отсюда. В столь дурном настроении Стэйси могла и забыть свои благородные принципы.

Натан оглянулся. Рослин сидела в стороне с глиняной миской в руках — несмотря на неудачное для банды утро, повар, похоже, сохранил благосклонность к своей новой любимице. А вот о Натане все забыли, и никто из жадно набросившихся на еду людей Стэйси не предложил ему разделить с ними трапезу.

Натан снова посмотрел на Рослин. Она взглянула на него в ответ. От ее миски тянулся густой ароматный дымок, но есть она не торопилась.

Просто смотрела на Натана, грея пальцы о стенки миски, и все.

Позже он думал: пыталась ли она предупредить его таким образом, или ему следовало благодарить свою интуицию. А если так, то вполне возможно, что Рослин было все равно, догадается он или нет.

И вот об этом ему думать почему-то совсем не хотелось.

— Эй, парень! — окликнул его повар. — Жрать-то хочешь небось?

Он стоял над чаном у самого входа; дым тянулся с поверхности густой похлебки, припадал к земле и стелился к щели меж стенкой пещеры и дерном, маскировавшим выход. Сквозь щель слабо пробивался солнечный свет, и Натан вдруг словно впервые ощутил, до чего же тут, внутри, сыро и темно. Ему безумно захотелось оказаться снаружи, вдохнуть полной грудью. Ему казалось, что даже воздух здесь отравлен этим дымом.

— Нет, — сказал он. — Благодарю.

Повар пожал плечами и тут же отвернулся — вокруг было два десятка голодных ртов, ни один из которых не отказался бы от добавки. Почему-то люди особенно сильно хотят есть, когда раздосадованы.

А Натан не был раздосадован — он был напряжен до такой степени, что цепенели мускулы на лице, и было как никогда трудно разыгрывать дружелюбие.

К счастью, на него никто не смотрел, и Натан встал. Рослин невозмутимо водила ложкой в похлебке, так ни разу и не поднеся ее ко рту. Натан твердым шагом направился к нише, за которой находилась каморка Сколопендры. Его никто не остановил.

Стэйси сидела на корточках перед кроватью и изучала разложенный на ней документ. При виде Натана она тут же схватила бумагу и вскочила, и Натан успел разглядеть лишь гербовую печать в нижней части документа. Та самая охранная грамота?.. Сегодняшний патруль отказался ее принять, и ты не понимаешь почему, верно, Стэйси?

Ладно, все равно это не мое дело, подумал Натан, а вслух сказал:

— Я хотел поговорить...

— Я тоже, — перебила его Стэйси и кивнула на кровать. — Сядь.

Он предпочел бы постоять, но решил не спорить. Стэйси осталась на ногах, и ему это не понравилось.

— Так, говоришь, вы случайно в этих краях оказались? — сощурившись, спросила Сколопендра.

Его насторожил этот прищур, а еще больше — то, что она сказала «вы». Похоже, считать Рослин незначительным довеском она отказывалась. Плохо...

— Не совсем, — спокойно сказал Натан. — По правде сказать, я ищу здесь одного человека.

— Вот как? Очень важного человека, не так ли?

— Для меня — да.

— Дело обещает хороший барыш?

— Не в барыше суть.

— Да неужели?

Ох не нравилось ему все это. Стэйси явно встала с левой ноги, да и ночное приключение не подняло ей настроения. Надо было подбирать выражения очень осторожно — оттого, что он скажет сейчас, зависела его жизнь и, что важнее, жизнь его госпожи.

— Я ищу ее мать, — вдруг сказал он.

И понял, что попал в точку. Нельзя было допустить, чтобы Стэйси спросила, какого хрена он таскает любимую дочурку за собой, подвергая многочисленным опасностям, — из такой ловушки было бы сложно выкрутиться. Теперь не спросит. Натан видел это по ее лицу.

— Ах вот оно что, — изменившимся голосом протянула она. — Как трогательно. Так все-таки уличная девка, верно? И вы отправились на поиски блудной мамаши, дабы воссоединить семью? Что ж, в это можно поверить. Зная тебя, Натан... ты всегда был таким сентиментальным.